Сыны анархии. Братва

Крупин прищурился. Джекс буквально физически чувствовал, как тот выискивает подвох. Этот сукин сын знает, что все обстоит совсем не так, как выглядит, но притом очевидно, что он очень уверен в способности Лагошина запугивать людей. И Джекс ни капельки не сомневался, что послать двоих байкеров пасти его было задумано с самого начала, иначе Крупин и не брал бы с собой бандюганов на байках.

Кто-то в машине заговорил с ним по-русски, и Крупин злобно осадил его, а затем открыл дверцу и выбрался наружу. Джекс увидел, что водитель «БМВ» достает ствол. Через улицу Рыжий, Джойс и Тор по-прежнему держали оружие на изготовку – на случай, если дойдет до крови.

Крупин жестом подозвал ездоков «Кавасаки», и оба погнали свои байки вперед, лихо остановив их впритирку к «БМВ». На обоих были шлемы, но когда они подняли забрала, Джекс увидел, что у одного глаза серые, а у другого – льдисто-голубые. Крупин представил их как Устина и Луку.

– Поедете с ним, – сообщил им Крупин. – Как только узнаете, где находится его сестра, доложитесь мне. – И обернулся к Джексу: – Как только я получу от них весточку, у вас будет один час, чтобы увезти свою сестру в безопасное место. Один час. Если вы еще будете там, когда мы приедем, или если предупредите Соколова и его людей, то умрете все вместе.

Джекс медленно кивнул. Крупин смотрел на него долгую секунду, потом забрался в «БМВ», и машина покатила прочь, плавно закрывая окно электрическим стеклоподъемником. Несмотря на речи об убийствах, русский провел все это как деловую встречу, и Джексу пришло в голову, что именно так он все это и воспринимает. Только бизнес. Ничего личного.

От этой мысли Джексу захотелось пристрелить его сильно, как никогда.

Пока остальные оседлывали свои байки, бросая злобные взгляды на Устина и Луку, Джекс подошел к Тору, сидевшему на своем тарахтящем вхолостую «харлее», надевая каску.

– Поезжай обратно в «Могильный камень», – негромко сказал он. – Расскажи Ролли, что происходит. Скажи ему, что мне может потребоваться подкрепление, и пусть ваш клуб будет наготове. Держись при нем, пока не получишь весточку от меня.

Исполин почесал свою рыжую бороду:

– А ты не хочешь, чтобы я просто позвонил ему?

– Нет. Не хочу.

– И небось не хочешь сказать почему?

Джекс посмотрел на него суровым взором. Через секунду Тор просто кивнул, застегнул пряжку каски и укатил, не перекинувшись с остальными ни словом. Проводив его взглядом, Джекс обернулся к своим русским нянькам.

– Постарайтесь не отставать, – бросил он им и направился к своему байку.

12

Тринити и Олег занимались любовью тихо, прекрасно помня о близости его товарищей. Его братьев. Уютно устроившись на сгибе Олегова локтя, девушка уснула после нескольких ночей недосыпа и дней эмоционального изнурения, слушая биение его сердца и пытаясь постичь смысл татуировок у него на груди.

Но в предутренний час – наверное, часа два ночи или около того – глаза Тринити распахнулись, и ее внезапно, муторно вышвырнуло в бодрствующее существование. Иногда она просыпалась по ночам с ощущением оглоушивающей дезориентации, жутким чувством потерянности в пространстве и времени, но сегодня в точности знала, где находится и почему.

На самом деле это «почему» важнее всего на свете, и ответ на него: Олег.

Окно гостиничного номера было приоткрыто, впуская холодный ночной воздух. За день комната успевает превратиться в раскаленную духовку, и даже после сумерек воздух остается спертым и удушливым. Однако теперь он стал приятным, почти прохладным. Если она позволит себе забыться, уйдя в созерцание щетины на подбородке Олега или упругой кожи его живота, то почти сможет отгородиться от убийства Оскара Темпла и неизбежности новых кровопролитий.

Тринити ласкала его грудь, пробегая пальцами по рельефным линиям его грудной клетки. Олег вздрогнул во сне, подвинулся чуть ближе к ней, и в глубине его груди раздалось негромкое ворчание. Что бы Олег ни натворил, во сне он выглядит невинным; на разгладившемся лбу ни единой тревожной морщинки, вырезанной на нем жизнью. При мысли о том, как она любит его, у Тринити прямо сердце защемило.

Почему же она так прикипела к нему душой, да настолько быстро?

Ответ Тринити знала – по крайней мере отчасти. Она выросла, считая, что ее отцом был солдат по имени Даффи, погибший на службе. Но настоящим ее отцом был Джон Теллер, погибший на обочине калифорнийского шоссе. Тринити до сих пор злилась на мать за то, что та держала это в секрете. Что бы ни представлял собой этот самый Джон Теллер как человек, ей хотелось бы узнать его поближе.

Мужчины – загадка, разгадать которую Тринити пытается всю жизнь. Большинство мужчин, которыми она восторгалась, будучи еще девчонкой, разочаровали ее так или иначе. Некоторые из них состояли в ПИРА, что казалось ей благородным призванием, пока она была еще слишком юна, чтобы понять, что к чему, а остальные оказались ненадежными. Алкаши или игроки. Мужчины, предпочитающие не шевелить извилинами, а чувства держать под спудом.