Сыны анархии. Братва

Мальчишки, вместе с которыми она росла, проводили время в пабах, и все им трын-трава. Если они и относятся к девушке по-доброму, то только чтобы захомутать ее. А стоит ей забеременеть и стать зависимой, как все возвращается на круги своя – в паб, с теми же шуточками и теми же дружками, игрой в дартс и несколькими пинтами эля. Тринити видела такой оборот слишком уж много раз.

В Олеге же она нашла человека, наделенного той тягой к приключениям и смутным недовольством повседневной рутиной, что и Тринити. Он хотел двигаться, делать и действовать, хотел видеть ее рядом с собой как равную, а не как трофей. Присущая Олегу свирепая честность тронула ее до глубины души. Пусть жизнь Олега полна насилия и кровопролития – и уж наверняка опасности, – зато он никогда не пытался утаить это от нее. Насколько Тринити видела, ему даже в голову не приходило, что надо скрытничать. Только такого человека она и могла уважать… и полюбить.

И любовь чертовски осложнила ей жизнь.

Сунув руку под простыню, Тринити принялась поглаживать внутреннюю сторону его бедра, чуть почесывая ногтями. Сердце у нее забилось чаще.

– Ммм, – промычал Олег, делая глубокий вдох и открывая глаз. – Что ты делаешь, kotyonok?

– Мне не спится, – прошептала она, чувствуя, как полнится им сердце. Как полнится им ладонь.

– Значит, раз тебе не спится, так и мне нельзя поспать?

– А ты недоволен? – ухмыльнулась Тринити.

Олег притянул ее к себе… притянул ее поверх себя.

– Разве это похоже на недовольство?

* * *

Луис Дринкуотер пробудился от прикосновения оружия к голове. Джекс стоял у его кровати, почти целиком погрузившись в сумрак, прижимая холодный металл ствола к его виску.

– Просыпайся, говнюк, – ткнув стволом раз-другой, негромким и внятным голосом проговорил он.

Дринкуотер заморгал, хмуря брови и утирая струйку слюны в уголке рта, словно его сон потревожила служанка или кто-то вроде. И лишь когда Джекс повторил те же слова, до агента по недвижимости вдруг дошло. Он оцепенел, испуганно вытаращив глаза, дыхание его участилось, вырываясь короткими, рваными вздохами, словно он того и гляди разрыдается. И зыркнул на Рыжего, лицо которого было мучительно перекошено на протяжении всей ночной поездки из-за швов на боку. Рыжий осклабил зубы, будто готов был впиться ими в глотку агента по недвижимости.

– О Боже, чего вы хотите? – заскулил тот. – Берите… берите, что хотите. Только… только…

Джекс отступил на шаг, по-прежнему целя пистолетом Дринкуотеру в череп. Простынки у него мягонькие, тонкого плетения, а у того, кто декорировал это помещение, дорогие запросы и стерильная душа. Дом представляет собой оштукатуренный миниатюрный замок в полном комплекте, вплоть до комнаты в башенке – жилище состоятельного человека в состоятельном районе, не настолько богатого, чтобы выстроить высокие заборы или всерьез позаботиться о безопасности. В переднем дворе Дринкуотера обнаружилась табличка охранной компании, но клавиатура была прекрасно видна через заднюю дверь; он – один из дураков, оплачивающих использование сигнализации только на время отъездов в полнейшей уверенности, что никто не посмеет войти, пока он дома.

Рыжий шарил по комнате, открывая дверцы шкафов и выдвигая ящики комода. Открыв третий, негромко хмыкнул себе под нос и, сунув туда руку, извлек большой фиолетовый вибратор. И с омерзением швырнул его на пол.

– Кто вы, на хер, такие? – простонал Дринкуотер – то ли выведенный из себя молчанием Джекса, то ли, немного придя в сознание, набравшийся уверенности.

– Тихо, – предупредил Джекс, ступив вперед и стукнув стволом пистолета Дринкуотера в лоб, чтобы просто напомнить о его весе. – Один вопрос.

Тот заморгал. Худой, с оливковой кожей и акцентом, распознать который Джекс не мог, со своими тоненькими усиками, агент по недвижимости выглядел так, будто только что сошел с экрана порнокиношки 1970-х. Джекс поймал себя на том, что мысленно сравнивает Дринкуотера с Джоном Карни. Последний ему явно импонировал.

А вот Луис Дринкуотер – дело другое. Один лишь декор подсказал Джексу, какой он звездюк. К этому типу Джекс не испытывал ни малейшей симпатии.

Рыжий негромко рассмеялся, и Джекс, искоса оглянувшись, увидел, что тот извлек из ящика комода массивный черный латексный фаллоимитатор.

– Что? – спросил Дринкуотер. – Что вы хотите знать?

– Ты помог кое-каким русским залечь на дно, – проговорил Джекс. – Скажи мне где.

Вздрогнув, Дринкуотер облизал губы и испустил нервный смешок.

– Русским? По-вашему, вы живете в каком-то шпионском кино?

Шагнув вперед, Рыжий сильно размахнулся и вмазал тощему субъекту елдой по роже – достаточно крепко, чтобы рассечь губу и пустить кровь из носа. Хреновина здоровенная и тяжеленная, а Рыжий силен. Дринкуотер со стоном потянулся к прикроватному столику, промахнулся и в ворохе спутанных простыней вывалился из кровати на лощеный паркет. Рыжий саданул его снова, и теперь фаллоимитатор испачкался кровью. Когда Дринкуотер сплюнул алый сгусток на пол, с ним вместе вылетел обломок зуба.

Джекс присел рядом с ним на корточки: