Сыны Перуна

— Уймись, дурень старый, — заслонив собой дочь, выкрикнула перепуганная Улада мужу, прижимая Зоряну к груди и закрывая ее от взбешенного супруга своим телом. Все знали, что пореченский воевода в гневе был страшен, и редко кто осмеливался ему перечить и вставать у него на пути в такие минуты. Зоряна плакала навзрыд, уже тысячу раз пожалев о том, что осмелилась рассказать о своей беременности отцу. Борята не унимался. Он уже выскочил во двор и, отшвырнув сапогом попавшуюся ему под ноги, тут же заоравшую кошку, вырвал из стоявшей поблизости старой колоды для колки дров торчащий в ней огромный топор. В этот момент он наконец-то увидел того, кого искал. Чеслав, опоясанный мечом, с которым почти никогда не расставался, входил в ворота. Воевода бросился на молодого гридня, как разъяренный бык. Проходившие мимо бабы истошно завизжали.

Застигнутый врасплох, Чеслав не растерялся. Он качнулся навстречу воеводе, поднырнул под руку, рефлекторно выхватил меч и с разворота наотмашь привычным движением рубанул Боряту по запястью. Наблюдавшие за произошедшим из открытых ворот соседи только ахнули. Рука воеводы уцелела только потому, что умелый княжий дружинник в последний момент вывернул кисть, и удар мечом пришелся плашмя. Топор упал на траву. Чеслав сжал зубы от боли, вывихнутая кость, выскочив из сустава, заставила руку предательски повиснуть. Молодой рус, перехватив меч клинком к себе в другую руку, врезался в грудь воеводы левым плечом, предварительно ударив того ступней под опорную ногу. Борята рухнул на землю, как поваленный дуб. Чеслав, сжав от боли зубы и придерживая вывихнутую руку, медленно осел на землю.

— За что же мне такой позор на старости лет? — поднявшись, воевода сел на колоду. — Ведь я ж к нему как к сыну родному относился, а он… — он как-то сразу изменился в лице, постарел, осунулся.

Медленно, превозмогая боль, поднялся Чеслав и, подойдя к Боряте, упал перед ним на колени.

— Прости меня, сам я должен был тебе открыться. Но лучше поздно, чем никогда, — юноша протянул левой рукой воеводе свое оружие. — Возьми меч мой, жизнь мою возьми, отдаюсь я на суд твой. Только люблю я дочь твою, и нет мне без нее житья. Позволь мне в жены ее взять, позволь навсегда в семье твоей остаться. Будет ей муж, а тебе и роду твоему защитник верный вместо сынов твоих погибших.

— Батюшка, не гневись, не будет нам теперь друг без друга счастья, — бросилась на колени перед воеводой несчастная Зоряна. — Богами молю, благослови.

Лицо воеводы как будто посветлело.

— А как же князь да служба твоя? — удивленно заметил Борята.

— Не станет Олег меня неволить, а службу князю я здесь и буду теперь нести, здесь теперь его вотчина, а вотчину оберегать нужно.

— Ну ежели так, подойди, жена, — и вместе с Уладой они дали родительское благословение новой пореченской семье.

Маленькие мальчишки бежали по поселению и громко кричали.

— Молодой рус воеводину дочь замуж берет!

11

Меч представлял собой обоюдоострый стальной клинок с рукоятью из мореного дуба, приклепанного с двух сторон к стальному сердечнику. Ножны были сделаны из двух деревянных частей, выполненных из высушенного тополя, соединенных кольчатыми овальными стяжками из медного сплава, упакованных в потертый кожаный чехол. Конечно, нужны были еще долгие и долгие годы тренировок и специальных упражнений, чтобы этот клинок стал для его хозяина грозным оружием. Чтобы он мог рубить им с седла, точным движением пробивать прочные доспехи и кольчуги, одним словом, делать свою привычную кровавую работу.

Но сейчас это оружие, которое Радмир держал в руках, было для него чем-то сверхестественным, живым. Оно, несмотря на холод стали, грело юношу каким-то своим особенным теплом, исходившим через клинок из глубин веков. Словно души воинов, держащих такие мечи, витали над головой, передавая новоиспеченному владельцу свои силу и умение. Пусть меч был простоват, но для Радмира это был воистину княжеский подарок, и Горик, решивший одарить своего любимца, от всей души радовался, глядя в сверкающие глаза юноши.

Снова тренировка, снова поединок. Они вышли вдвоем на открытую площадку и приготовились. На этот раз все было гораздо серьезней, чем учебные бои с деревяшками. Радмир был первым из тех, кто вышел на поединок с настоящим мечом. Сжимая левой рукой рукоять своего нового оружия и отведя ее чуть в сторону, Радмир изготовился, слегка согнув ноги в коленях. В правой был тяжелый деревянный щит каплевидной формы с наклепанными на него стальными пластинами. Юный воин смотрел из-за верхней кромки щита на своего сегодняшнего соперника и ожидал.