«Сыны Рахили». Еврейские депутаты в Российской империи. 1772–1825

В сентябре 1819 г. Зонненберг выступил с ходатайством по поводу таможенного сбора «гелейт-цолль», установленного Государственным советом Царства Польского 2 марта 1816 г. Согласно этому постановлению, иностранным евреям разрешалось лишь временное пребывание в Царстве Польском. Пошлину «гелейт-цолль» они были обязаны уплачивать на первой же пограничной таможне, а уклонившиеся от этого подлежали значительному штрафу и высылке полицейскими мерами за границу. Зонненберг предлагал, чтобы евреи из России не подлежали таможенному сбору, так как не могут считаться в Царстве Польском иностранцами. Голицын обратился с запросом по этому поводу к польскому статс-секретарю А.А. Соболевскому, который потребовал отклонить ходатайство Зонненберга под тем предлогом, что в случае отмены «гелейт-цолль» прусские и австрийские евреи будут приезжать в Польшу под видом русских и таким образом уклоняться от налогов. Глава польского правительства Ю.А. Зайончек в своем всеподданнейшем докладе 14 сентября 1819 г. высказался против удовлетворения ходатайства. 22 января 1820 г. Голицын уведомил Зонненберга, Лапковского и Айзенштадта о том, что таможенная пошлина «гелейт-цолль» для приезжающих в Царство Польское российских евреев сохраняется[955]. Борьба депутатов за отмену пошлины была связана не только с экономическими интересами еврейских купцов из черты оседлости, активно ввозивших польскую мануфактуру в Россию. Принципиальное неразличение интересов еврейства российской черты оседлости и недавно присоединенных польских территорий в деятельности еврейских депутатов являлось следствием единства этих еврейских групп в культурном, экономическом и социальном отношении, осознававшемся евреями вне зависимости от внешних политических превратностей. Структурные изменения, произошедшие в Царстве Польском в последующие годы, отделили местных евреев от их собратьев в российской черте оседлости, однако на тот момент это была единая политическая культура. В таком контексте введение «гелейт-цолль» представлялось евреям абсурдным.

Деятельность депутатов периодически вызывала у властей серьезные подозрения. 22 февраля 1820 г. были «открыты их тайные письма ко всем обществам, которые имели целью убедить народ страхом к непозволенному доставлению им денег. В сих письмах они представляли самое правительство в невыгодном виде»[956]. Таким образом, денежные сборы в пользу депутации могли иметь в глазах властей как открытый и законный (в этом случае, как было показано выше, они проводились при деятельной поддержке центральной администрации), так и противозаконный, тайный характер. Невольно напрашивается также вопрос, каким образом чиновникам службы перлюстрации удалось прочесть письма на древнееврейском языке. Безусловно, для перевода были привлечены отдельные евреи. При этом и переводчики, и чиновники стремились приписать выражениям, обусловленным во многом лексическими нормами, подразумевавшими использование языковых клише Библии и Талмуда, особый смысл, отличный от того, который придавался им традицией. К примеру, уподобление Санкт-Петербурга Риму, Вавилону, Ниневии – обусловленное традицией рассматривать современную ситуацию сквозь призму библейских архетипов – в глазах российских чиновников выглядело как свидетельство враждебности евреев государственной власти.