Сыны Тьмы

– Я пойду в Меру! – закричал он. – Мне не нужен этот мир. Я никогда не влюблюсь. И никто никогда не захочет быть моим другом. Жизнь, которой я живу сейчас, – ад. Ничего не может быть хуже нее.

– Ты просто мальчик, чтобы так думать. Ты не знаешь, кем станешь, когда подрастешь.

– Мне девять лет от роду. Я почти взрослый мужчина, – отрезал Карна. – Я хочу быть воином, и не просто воином, а лучшим, которого видел мир!

Эта мысль преследовала его с тех пор, как он был отвергнут ачарьей Дроном. Он думал об этом, лежа ночью в постели, убирая конюшни, ухаживая за лошадьми, купаясь в реке, обучая молодых господ верховой езде. И теперь, произнеся это вслух, он сломал печать на своей боли:

– Мне не нужна жена. Мне не нужна любовница. И мне не нужны сыновья. Все, чего я хочу, это славы. Я не хочу, чтобы все в моей жизни определялось моим рождением… как с детства: «Карна, ты не можешь пить из этого колодца»; «Карна, ты не можешь взять в руки оружие»; «Карна, ты не можешь сопротивляться». Я отказываюсь жить по предопределению. Намины определяют нам жизнь, чтобы ограничить нас. И мне не нужна мирная жизнь. Мир нужен тем, кто родился высоко.

– Ты говоришь, что не хочешь жены, потому что ты еще не познал женщины. Ты хочешь сражаться, потому что не видел смерти. Ты не знаешь, что такое мир, потому что никогда не видел войны. Что ты будешь делать, когда овладеешь знаниями, которых так жаждешь?

Карна почувствовал, как в нем закипает гнев:

– Я брошу вызов царевичам, которых обучал ачарья Дрон. Я покажу миру, что его пути ошибочны, я совершу революцию. Когда я одолею самого сильного их воина, они узнают, что решт тоже может быть победителем. Они скажут, что решт превзошел всех воинов царской семьи Хастины, а они могут лишь грызть землю в бессильном гневе. Это разожжет пожар восстаний!

– Что, если кшарьи убедят тебя присоединиться к ним?

– Если я натренируюсь, чтобы стать воином, ничто в мире не заставит меня преклонить колени перед кшарьем. Ни силой, ни угрозами.

Савитр Лайос грустно глянул на него:

– Ах, Карна, в мире есть гораздо более опасные и могущественные вещи, чем сила или угрозы…

III

– Как ты меня нашел? – спросил Савитр, вытащив Карну из зарослей мыслей.

– Я подслушал, как господин Бхишма говорил с господином Шакуни о заключенном, подобного которому не видели столетиями и который представляет угрозу для всего мира. Нетрудно было догадаться, что это ты решил нанести визит.

– Но я слышал, эти охранники в масках говорили о том, что в камеры невозможно пробраться!

Невозможно! Карна горько усмехнулся. Кшарьи и намины думают, что красота Хастинапура вечна и неизменна, но Хастинапур – безумно древний город, и под его розовыми улицами лежат руины бесчисленных старых городов, восходящих к самой Первой Империи. Богачи, живущие в Коронах, если и знали об этом, то давно забыли. В отличие от рештов. Ибо то, что сокрыто под землей для жителей Корон, распахивает двери в катакомбы Хастины для рештов из Ворон. Все решты знают, что нынешний Хастинапур уже пятая реинкарнация города. Но, как и предыдущие, Хастинапур тоже вырос на спинах цивилизаций, погребенных одна под другой, как слои раздробленной кости, – и между ними есть тонкие промежутки. Под Воронами существует множество пещер и туннелей, служащих обиталищем для городских крыс и змей, призраков и скелетов. Решты используют эти катакомбы, чтобы время от времени пробираться в Вороны, а затем исчезать через не замечаемые богатеями врата. Именно так решты обеспечивали едой и питьем своих родных, заключенных в Нараке, чтобы помочь им выжить в этом проклятом месте без ведома Туманов. В конце концов, у каждого настоящего решта есть близкие, заключенные в тюрьму в Нараке.

– У нас есть свои способы, – сказал Карна. Оставалось лишь надеяться, что он, спасая жизнь Савитра, не поставил под угрозу жизни рештов, использующих катакомбы. Если секретный выход будет найден, это поставит под угрозу жизнь всех будущих рештов-заключенных.

– Итак, ты дэв. Древний враг человека.

Савитр остановился. Повязка ослабла и размоталась, так что он явил миру свое настоящее лицо – белое как снег. Томатная мякоть стекала со щек. Он кивнул.

– Я говорил тебе, что время, проведенное в Меру, заставит тебя возненавидеть меня.

– Почему ты не сказал мне? Я думал о тебе, как о посланнике Богов, пришедшем в ответ на мои молитвы. Я не знал, что ты и твои сородичи спустились в наш мир, чтобы насиловать наших женщин и порабощать нас.

Савитр вздохнул:

– Все не так просто, Карна, и в твоем мире, и, конечно, в моем. Ты этого не поймешь.

– Не пойму чего? Что дэвы – развратники, следующие за зовом своих чресел и не способные держать свой уд в штанах? Я это прекрасно понимаю. Но чего я не понимаю, так это то, почему ты здесь. Очевидно же, не для того, чтобы встретиться со мной. И что ты имел в виду, когда сказал господину Шакуни, что «это грядет»?