Сыны Тьмы

Ему показалось, что кто-то снял с него стягивающие его оковы и по обе стороны от него распростерлись крылья. Произнести эти слова вслух было настоящим освобождением. Несмотря на все бесчестье, которое он перенес в своей жизни, он хотел, чтобы мир знал, что он доблестный воин. Он хотел, чтобы никто не мог отвергнуть его имя, никто не считал его запятнанным, никто не произнес его имя с отвращением. Он хотел принести гордость и славу себе, своей семье, своей касте, сделать так, чтобы все ими гордились. Он хотел стать Абхиманом. И знать, что именно он, Карна, величайший Паладин, когда-либо ходивший по земле, изменил мир.

– Я хочу, чтобы меня помнили за все хорошее, что есть во мне. Я хочу, чтобы мое имя сохранилось на грядущие века. Я хочу, чтобы меня помнили.

– Слава? Ты ищешь этого?

Карна обдумал его слова и покачал головой:

– Нет. Бессмертия… не для плоти, а для души. Чтобы мое имя жило еще долго после того, как меня не станет.

Савитр Лайос не ответил, лишь пристально глянул на Карну, словно заглядывая ему в душу. Карне захотелось съежиться перед этим сияющим взором, и, чтобы этого не случилось, он сосредоточил взгляд на горбинке орлиного носа Савитра.

После, казалось, целой вечности Савитр Лайос сказал:

– Ты знаешь человека по имени Паршурам?

Никто не знал «человека» по имени Паршурам. Все знали «легенду» по имени Паршурам. Даже необразованные решты, такие как Карна. Его окружало множество мифов. Бессмертный. Кентавр. Учитель Героев. Бандит. Осколок для кшарьев.

Карна только слышал истории о нем.

– Это о нем говорят, что он обучил Белого Орла и ачарью Дрона?

– Именно.

– Я думал, он – миф.

– Как и мы, – улыбнулся Савитр Лайос.

– А кто ты?

– Со временем узнаешь.

Карна кивнул:

– И он будет учить меня? – Он так разволновался, что поводья лошади, которые он держал, мягко выскользнули из руки, но ему было все равно. – Правда?! – выдохнул он, чувствуя, как его разум отчаянно борется с нарастающей волной счастья, угрожающей нахлынуть и унести его в забвение.

– Не могу сказать. Тебе придется отправиться в Меру, там тебя подготовят. Если ты достоин, ты будешь избран.

Карна резко вскинул голову:

– Там обучают ачарьев, а не воинов.

– Так и есть, но раз в два года ачарья Паршурам лично выбирает ученика для обучения Искусству Солнца. Ты должен быть достоин того, чтобы он выбрал тебя. Паршурам – жесткий человек… очень жесткий человек. За последние несколько сотен лет у него было мало учеников. Он заставит пройти множество испытаний… испытаний, которые покажут, как глубоко в себя ты способен погрузиться. Ты сотню раз вспотеешь, истечешь кровью, сгоришь… Но, если ты справишься, ничто не помешает ему научить тебя всему, что ты хочешь знать. – Он вытащил из-за пояса свиток и передал его Карне. – Это карта дороги к Меру. Доберешься туда, скажи привратнику эти слова: Тат Савитур Вареньям. Повтори.

– Тат Савитур Вареньям. – Карна неуверенно взял карту и глянул на Савитра: – Что означают эти слова?

Тот внезапно замолчал, как будто сожалея о том, что делал, но наконец сказал:

– Я не могу сказать тебе сейчас, но знай, что, когда ты обучишься в Меру, ты возненавидишь меня. – И Савитр, к удивлению Карны, порывисто его обнял.

– Я никогда не смогу возненавидеть тебя. – Карна указал на карту: – Если это сработает, то это значит, ты спас меня, Савитр. Я всей жизнью в долгу перед тобой.

Савитр грустно улыбнулся:

– Карна, я говорю это с глубочайшей любовью, заботой и мудростью: твой путь к славе переплетен с путем к разрушению. Они – одно и то же. Для твоего же благополучия ты должен отказаться от пути, показанного мной.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Остался в Хастинапуре?

– Да. Оставайся здесь. Ухаживай за лошадьми. И я обещаю, что ты обретешь покой и гармонию… со временем… чудесную жену, которая родит тебе прекрасных сыновей и сильных дочерей, у которых самих будут дети, столь же прекрасные, как Боги, которым ты поклоняешься. Они все будут помнить твое имя…

– А после них? – Карна спросил, заранее зная ответ.

Савитр Лайос вздохнул:

– После твоих внуков твое имя будет потеряно. Тогда ты не оставишь ряби в истории времени. И все же ты проживешь полноценную жизнь.

– А если я отправлюсь в Меру?

– Получишь бессмертие, как и хотел. Твое имя будет произноситься на одном дыхании со славой. Барды будут петь о твоей доблести тысячи лет после того, как твои кости обратятся в прах. Сыновья каждого мужчины в Арьяврате будут знать твое имя во всех будущих поколениях, но у тебя не будет сыновей. – Савитр Лайос на мгновение замолчал, словно у него перехватило дыхание. – Если ты отправишься в Меру, ты умрешь. И жизнь твоя будет проклята. Тебе не будет покоя. Тебя предадут. Тебя будет презирать твоя же любовь. Твое царство никогда не станет твоим. Ты заплатишь за дружбу кровью своих же братьев. Ты умрешь ужасной смертью. Ибо твоя судьба идет рука об руку с твоим луком…

Карна даже не потрудился спросить, почему Савитр Лайос сказал «братья», а не «брат», хотя тот у него был всего один.