Сыны Тьмы

Карна уже не мог дышать. Если бы боль не смыкала своих неумолимых объятий, он бы уже потерял сознание. Перед глазами, как пчелиный рой, кружились искры, а Димвак меж тем пронзил кожу, отрывая нагрудник от обнаженной плоти. Джестал, все так же не сводивший глаз с водяных часов, так и не пошевелился.

Внезапно шипение и крики стихли. С тряпки, зажатой в оскаленных зубах Карны, сочилась пена, а юноша лишь скулил, как побитая собака.

– В чем дело? – раздраженно спросил Джестал.

Димвак хмыкнул и выдернул прут из тела. Карна, взвыв от боли, очнулся от того полубессознательного состояния, в котором находился, и этот вой постепенно перешел в стон. Димвак указал на конец прута – тот уже успел остыть и стал темно-красным от крови и обугленной плоти. В камере воняло горелым мясом. Палач бросил прут на угли, ожидая, пока он снова нагреется.

Джестал подошел к Карне и, схватив юношу за волосы, отбросил его голову назад, а затем похлопал Карну по груди – раз, другой, третий, и, поморщившись, потянул за опаленные края нагрудника. Все, что он видел, – это лишь почерневшая сырая плоть. Кожи не было.

– Это действительно похоже на часть его кожи, – пробормотал он.

– Я так и сказал, – проворчал Димвак, возвращаясь к пленнику с прутом.

Джестал отступил на шаг. Карна, предвосхищая обжигающую боль, уже не отводил взгляда от надвигающегося на него оранжевого острия прута.

Димвак склонился к нему:

– Прости, малыш. Ничего личного. – Но прежде чем Димвак успел пошевелиться, раздался шелест плащей и звук поспешно бегущих ног.

– Ваша милость!

Краем налитых кровью глаз Карна увидел, как в дверном проеме появились три расплывчатые фигуры, одетые в одинаковые серые одежды, – и у каждого на левом глазу была черная повязка.

– Надеюсь, у вас есть веские причины беспокоить меня.

Помощники съежились под его обжигающим взглядом:

– Ваша милость, мы только что получили новости от наших шпионов на севере. Похоже, грек Каляван в одиночку двинулся на Матхуру. Хастина послала солдат на помощь Матхуре. Ходят слухи об айраватах с востока…

– Проклятье! – красноречиво заметил Димвак.

– Император знает?

– Пока нет, ваша милость.

– Димвак, за мной. – Джестал выскочил из камеры, не проронив больше ни слова и оставив обожженного Карну истекать кровью.

Его люди ушли следом, потушив все факелы. Карна заметил, что они забыли плотно закрыть дверь, и в полумрак камеры осталась литься тонкая струйка света. Из щели в двери струился холодный воздух, и вскоре Карна промерз до костей как лед. Каждый вдох отзывался новым уколом боли.

Он услышал мягкое шарканье ног по камню. Голова дернулась вверх – Карна испугался, что это вернулся Джестал. Но звук исходил не снаружи. Краем глаза он заметил какое-то движение и попытался оглянуться, но все, что он мог видеть, это брызги ледяных пылинок, поблескивающих в свете двери. А затем из темноты появилась девочка, одетая в рваную одежду. Ей было не больше одиннадцати или двенадцати лет, но ее лицо было покрыто паутиной шрамов. Позади нее выросла еще одна фигура. Это был темнокожий мальчик… или девочка, он не мог разобрать. Девочка, покрытая шрамами, подошла к нему и вытащила тряпку у него изо рта.

Именно тогда Карна увидел его.

Высокая, окутанная тенью фигура подошла к нему, сжимая в морщинистых руках боевой топор. Карна узнал бы его где угодно. Он закрыл глаза. Открыл их снова.

– Ачарья Паршурам. – Слова были всего лишь белым туманом.

Намин опустил топор.

– Снаружи тысячи магадхцев.

– Но в этой камере никого. И… имеет ли это значение?

Девочка со шрамами подошла к нему с кувшином. Он хотел предупредить ее, сказать, что она должна убежать, бросить монстра, у которого она была ученицей, но сейчас было не время для бескорыстных советов. Он хотел лишь пить. Он открыл рот. Она встала на цыпочки, изо всех сил пытаясь дотянуться носиком кувшина до его рта. Он жадно глотнул, закашлялся и отхлебнул снова: большая часть воды стекла по его шее на грудь, где они пытались срезать нагрудник.

– Я так много читала о вас, – сказала она, глядя на него, как на давно потерянного друга. – Вы намного красивей, чем говорили матроны.

– Масха! – зло хлестнул голос Паршурама. Девочка тихо отступила к нему.

– Пришел наконец убить меня, ачарья? – тихо спросил Карна.

– Может быть. Последнее, что я о тебе слышал, как ты был на свадьбе и это закончилось убийством невинного мальчика. Как ты здесь оказался?

– Долгая история.

– Тебе стоило покончить с собой, когда я тебе об этом сказал, мальчишка.

– Просто сделай это, ачарья. Я готов. – Карна поднял подбородок, открывая горло для удара. – Я уже давно готов.

Глаза Паршурама сузились до яростных щелочек, утонувших в розовых глазницах. Его пересохшие губы растянулись в злобной улыбке. Жилы на шее напряглись, он вскинул свой топор, готовясь перерубить вытянутую шею одним мощным ударом. Из горла Карны со свистом вырвался выдох, шею покалывало в ожидании долгожданного освобождения. Наконец-то. Но рука ачарьи Паршурама не шевельнулась.