Сыщик

Колька шипел:

— А ну вали отсюда быстро! Ты дом можешь завалить, поняла?

Бабочка, конечно, не понимала, как это она, глупая, но милая Лелечка, может свалить преогромнейший дом, и плотно прижималась крылышками к своему разлюбезному цветочку.

Садиться на балкон, чтобы снять глупую, но милую Лелечку, было, конечно, нельзя. Хлипкое равновесие было бы мгновенно нарушено, и громадное жилище немедленно превратилось бы в кучу битого кирпича.

И тогда Роберт Робертович Попугай-Амазонский проявил незаурядный ум, который вообще, надо сказать, в высшей степени свойствен благородному племени артистов. Так как глупая, но милая Лелечка слова понимать отказывалась и не было никакой возможности ухватить ее за нежнейшее крылышко — оно немедленно хрустнуло бы, — Роберт Робертович сделал вот что. Зависнув в воздухе на несколько мгновений, он своим мощным клювом осторожно-осторожно надломил шипастый стебель розы и вместе с Ле-лечкой, глупой, но милой, снял цветок с балкона!

И немедленно дом на несколько миллиметров подался к точке более устойчивого равновесия.

Внизу толпа неслышно выдохнула:

— Ура-а-а…

А Тимофей Козел радостно проблеял:

— Туда ее, туда… к ма-аме!

Круто развернувшись над двором, Амазонский стремглав направился к дому № 3. А Лелечка, сидя на розе, всю дорогу пыталась понять, почему это она крылышками не машет, но, тем не менее, летит очень быстро? Пыталась, пыталась, но так и не поняла, потому что была она хоть и очень милая, но глупенькая Бабочка. Ха! Дом чуть не порушила!

Шарик проводил взглядом великолепного Роберта Робертовича, и новая, с оттенкбм гениальности, мысль посетила его сообразительную голову.

— Где ваше бревно знаменитое, Иван Иванович? Активный общественник крупно вздрогнул.

— Ах, Шарик, ради бога, не вспоминайте о той кон-фузии с артистом! Бревно я вышвырнул на свалку и не хочу…

— Придется его найти.

— Ка-ак, снова кого-то будем задерживать?

— В некотором смысле. Но не кого-то, а что-то…

— Шарик, игра вашего ума… гм-гм… Я не поспеваю за ходом вашей мысли… Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?

— Будем. Задерживать. Дом, — четко произнес сыщик.

— До-ом?!

— Вернее, поддерживать. Надо поставить подпорки.

Слон поднял хобот, как восклицательный знак:

— Вы тысячу раз правы, Шарик!!! Очень простая, но вместе с тем глубочайшая мысль: если что-нибудь когда-нибудь где-нибудь падает, его надо чем-нибудь как-нибудь… Ах, Шарик, никому ведь из нас не пришло в голову, что…

— Все несколько растерялись, — с мягкой снисходительностью заметил сыщик, — слегка запаниковали, отчасти потеряли самообладание.

— Но ведь и вы тоже могли бы… гм… потерять…

— Что вы, Иван Иванович! Я, может, был бы и рад слегка потерять самообладание, расслабиться и быть как все. Но нервы не позволяют. Я подозреваю, что они у меня железные. А может быть, и того хуже, стальные… — и Шарик горестно вздохнул. — Но не будем терять времени, давайте организуем народ.

И жильцы потащили со свалки бревна, трубы, рельсы, балки, доски — всё, что могло послужить подпоркой. Иван Иванович все эти вещи приспосабливал таким образом, чтобы они одним концом упирались в землю, другим — в стену. И когда сооружение было готово, дом, казалось, вздохнул и расслабился, как усталый человек, откинувшийся на спинку кресла.

…В это время под землей Крот с бешеной энергией подрывал фундамент дома. Крот работал в одиночестве, потому что Крыса он послал в разведку, а хомы, пользуясь отсутствием надсмотрщика, потихоньку разбежались. Они чувствовали, что власть Крота и его пособника покачнулась, и начинали робко бунтовать. Хомы митинговали в отдаленных пещерах и наспех писали лозунги:

ДОРОГИЕ ЗООТЕЧЕСТВЕННИКИ! ДОЛОЙ! КАРОТА И КЫРЫСА! ДОЛОЙ! ИКС! ПЛУТАТОРОВ!

И даже такой лозунг, не совсем понятный:

ДОЛОЙ СВОБОДУ НАМ!

который, вероятно, должен был выглядеть так:

ДОЛОЙ! СВОБОДУ НАМ!

Лозунги, надо признать, были не слишком грамотные, но когда, спрашивается, у бедных хомов было время для учебы?

Нашелся, правда, один хом, который до заключения в подземелье жил в библиотеке и прилежно грыз науки. Он придумал такое:

СВОБОДУ ХОМУ САПИЕНСУ!

Как известно, на латыни, на языке древних римлян, слово «сапиенс» означает «разумный». Но выражение это почему-то сочли за неприличное, и хомы своего чересчур грамотного товарища едва не побили. Вообще говоря, когда идет революция, чересчур грамотным часто дают в их умный лоб.

С большим воодушевлением носили лозунги по пустым тоннелям бунтовщики, и, хотя кроме них самих их никто не видел, хождение очень бодрило, и некоторые поговаривали, что надо искать оружие…

Тем временем Шарик, Двести двадцать второй и Слон повели жильцов дома № 1 на штурм кротового лабиринта. Метр за метром вскрывали лопаты хитросплетения подземных ходов, ловушек и подслушивающих устройств.

Крот и Крыс отступали к Главной пещере.

Это было их последнее убежище. Они спрятались между камнями, потому что хомяки с кирками и молотками уже искали своих угнетателей.