Сыщик Мартин Хьюитт

Я прочел это невероятное письмо и вернул его Хьюитту.

— Это вас как-то задело? — спросил Хьюитт.

— Мейсон кажется человеком очень незаурядным, — сказал я. — Ну уж точно не дураком. И если его история правдива, то смерть Фогатта не такая уж большая потеря для мира.

— Именно так, — если история правда. Лично я склонен верить в то, что это действительно так.

— Откуда пришло это письмо?

— Его не присылали почтой. Оно лежало сегодня в моем почтовом ящике вместе с остальными, в чистом конверте без печати и марки. Должно быть, Мейсон сам его принес ночью. Бумага турецкая, — продолжил Хьюитт, подняв письмо на свет. Конверт белый, стандартная форма, водяной знак Пири. Все обычное, никаких специальных символов.

— Как думаете, куда он отправился?

— Невозможно догадаться. Кто-то мог бы подумать о суициде, на который намекало выражение «куда даже Ваш талант ищейки не способен добраться», но лично я сомневаюсь, что он решится на это. Нет, тут сказать я определенно ничего не могу. Можно, конечно, на что-то наткнуться, узнав его последний адрес. Но когда такой человек говорит тебе, что не думает, что ты сможешь его отыскать, то это заведомо тяжелая работенка. Его мнением я пренебрегать не стану.

— И что вы будете делать?

— Положу это письмо в коробочку со слепками и передам полиции. Fiat justitia[2], и дело тут совсем не в чувствах. Что же касается яблока, если полиция разрешит, я сделаю вам из него подарок. Храните его где-нибудь у себя в качестве сувенира, который постоянно будет напоминать вам о вашей чрезвычайной нехватке навыка анализа наблюдаемого, и смотрите на него всякий раз, когда испытываете прилив самоуверенности. Это приведет вас в чувство.

* * *

Это и есть история засохшего и практически окаменевшего огрызка яблока, который стоит у меня в кабинете посреди кремниевой утвари и рядом с парой старых добротных римских сосудов. Про мистера Сидни мне не довелось больше услышать ни слова. Полиция сделала все, что смогла, но так и не вышла на его след. Он оставил свои комнаты в том виде, в котором они находились во время его проживания там, и совершенно без всего пустился в свое хорошо спланированное путешествие, не оставив после себя ни единого намека на свои намерения.

IV. СЛУЧАЙ ТОРПЕДЫ ДИКСОНА

Хьюитт был очень изобретателен и точен в работе с огромным количеством интересных шансов и совпадений, которые ему приходилось наблюдать, но не только непосредственно в своей работе, но и в сотрудничестве с полицией, с которой он регулярно поддерживал, можно сказать, дружескую связь. Он рассказывал мне много анекдотов, связанных с представителями Скотленд-Ярда, с которыми ему периодически приходилось обмениваться новостями и опытом. Один из них был, например, об инспекторе Неттингсе, который провел несколько изнурительных месяцев в поисках человека, разыскиваемого американским правительством, а в итоге обнаружил его по совершеннейшей случайности (позвонили не туда), и оказалось, этот человек все это время находился прямо за его стеной (так же совершенно не в курсе о своем соседстве с инспектором). И еще об одном практически отчаявшемся инспекторе (имя я уже сейчас не припомню), которому поручили найти человека, не дав о нем практически никакой информации, и который буквально врезался в разыскиваемого прямо на лестничной клетке при выходе из офиса, когда тот остановился, чтобы завязать шнурки! Еще были случаи страшных и печально известных преступлений, разнообразных задержаний людей под подозрением, среди которых оказывались еще и те, кого очень давно разыскивали и за другие дела. Многие преступники получали по заслугам за умышленный ряд преступлений, перетекающих из одного в другое. Часто люди, попавшие в неприятность по какому-то мелкому делу, совершенно нечаянно оказывались впутаны в какое-то масштабное событие, которое заставляло их нести ответственность за прошлые грешки, которые в другой ситуации остались бы абсолютно безнаказанными. Русский фальшивомонетчик Мирский так и гулял бы себе спокойно на свободе, если бы ограничился лишь своим основным делом. Во время его экстрадиции российским властям предполагалось, что он состоял в связи с российским посольством с целью признаться в своих деяниях — глупое решение с его стороны, потому как его местонахождение, а также его род деятельности никогда никем не подозревались. Да, он действительно состоял в связи с посольством, но с совершенно другой целью, как в то время хорошо понял Мартин Хьюитт. А что это была за цель — сейчас эта информация публикуется впервые.

* * *

Была половина второго пополудни. Хьюитт сидел в своем кабинете за изучением и сравнением почерков на двух разных письмах с помощью больших луп. Он отложил лупы и в предчувствии обеда взглянул на часы на каминной полке. В это время его клерк тихо вошел в дверь, держа в руках анкету, которую обычно заполняли новые посетители. Очень неаккуратным и неразборчивым почерком там было написано: