Сыщик Путилин

— Это, признаюсь вам, Иван Дмитриевич, является для меня необъяснимой загадкой.

— Которую, однако, нам следует разрешить. Ну, пока — до свидания, коллега. Чуть что — или я к вам, или вы ко мне.

— А… а вы наметили какой-нибудь ход своих изысканий? — внешне безразлично, а на деле — с ревнивой тревогой спросил тот петербургского гостя.

— Пока еще ничего конкретного нет. Скажу вам только одно, что вы — на верном пути…

Полотенце, вышитое шелком

— Добро пожаловать, многоуважаемый господин Путилин! Большая, глубочайшая вам благодарность, что поспешили на помощь нашей беде.

Таким радушным, сердечным приветствием был встречен Путилин духовными лицами, собравшимися для обсуждения необычайного происшествия. Тут находилось несколько почтенных иерархов церкви, в числе их и престарелый настоятель Н-ского монастыря, в ведении которого находилась высокочтимая московская святыня.

— Это мой священный долг и скромный вклад простого христианина… — ответил Путилин.

На это необычное собрание мой друг взял с собой и меня по моей настойчивой просьбе. Ко мне также отнеслись ласково, приветливо. После целого ряда охов и ахов, исторгнутых растроганными святыми отцами, Путилин со своей мягкой улыбкой приступил к расспросам:

— Скажите, пожалуйста, в ту достопамятную ночь, когда было совершено кощунственное преступление, не произошло ли каких-либо приношений-даров чудотворной иконе?

На лицах священнослужителей отразилось недоумение.

— Простите, Иван Дмитриевич, мы не совсем ясно понимаем ваш вопрос. О каких дарах-приношениях вы изволите говорить?

— Я говорю не о деньгах, которые платят за посещение частных домов, я имею в виду следующее: насколько мне известно, особо религиозные богомольцы имеют обыкновение благоговейно возлагать на икону — по обету или просто в душевном порыве — различные предметы, большинство из которых — плоды трудов их рук: воздухи[16], пелена, полотенца и т. п. Ведь это так?

— Совершенно верно. Многие жертвуют. Случалось, кольца, серьги приносили в дар, дабы камни с них пошли на украшение ризы или на благолепие часовни.

Путилин наклонил голову:

— Об этом я и говорю. Так вот, я спрашиваю, не было ли какого-нибудь подношения святой иконе в ту ночь, когда произошло исчезновение драгоценностей с ее ризы?

Ответить сразу на этот вопрос никто не смог. Было решено обратиться к тем лицам, которые сопровождали икону и которые по их личной просьбе вплоть до выяснения загадочного случая были отстранены от этих почетных обязанностей. Когда они, смущенные, понурые, предстали перед Путилиным, тот мягко обратился к ним с тем же вопросом.

— Как же, как же… полотенце, вышитое шелком, на икону надели, — уверенно произнес старый священник.

— А кто надел, батюшка? Где? Помните?

Старый иерей сокрушенно посмотрел на всех:

— А так что… не помню. От такого происшествия память всю отшибло.

— Э-эх! Как же это вы так, отец Валентин? — укоризненно покачали головами старшие священнослужители.

— А вы не помните? — обратился Путилин к монаху.

— Я помню, что это полотенце было возложено на киот иконы или в предпоследнем, или в последнем месте, — уверенно проговорил монах.

— Почему вы упираете на эти два последних места?

— Потому что до их посещения на иконе ничего не было.

— Скажите теперь: молебны везде проходили быстро, без всяких инцидентов?

— А именно?

— Не было ли где-либо в домах больных, которых подводили бы или подносили к иконе?..

— Как сказать? Плакали… жарко молились… Прикладывались многие… Особенного ничего не происходило.

— А могу я осмотреть последние приношения чудотворной иконе? — вдруг быстро задал вопрос Путилин.

— О, конечно, конечно, многоуважаемый Иван Дмитриевич! — хором проговорили все представители московского духовенства.

Но я ясно видел, что почтенные священнослужители немало удивлены расспросами и особенно желанием моего талантливого друга. Им ли, впрочем, было не удивляться, когда Путилин ставил порой в тупик даже деятелей, весьма искушенных в преступлениях или сыске?

…И вот перед ним высится целая гора всевозможных доброхотных даров святой иконе. Чего тут только не было! Тут рядом с бархатными, шитыми золотом пеленами находились скромные дешевенькие полотенца из грубого холста; там — жемчугом усыпанная сумочка для святой ваты лежала бок о бок с дешевеньким ситцевым платочком.

Путилин продолжал внимательно разглядывать приношения. «Что может найти он здесь, среди этих предметов? Какое они могут иметь отношение к возмутительному злодеянию?» — копошилась в голове мысль-догадка. Вдруг я заметил, что мой гениальный друг взял в руки широкое белое шелковое полотенце, расшитое цветными же шелками и стал особенно пристально его рассматривать. Все, в том числе и я, выжидательно и недоумевающе уставились на великого сыщика.

— Помилуй Бог, какое странное полотенце! — наконец громко произнес он.

— Чем же оно странное? — быстро спросил я.

— В самом деле, что такое? — ближе придвинулись к Путилину духовные лица.

Тот повернулся к духовным властям города.