Сыщик Путилин

«Нет ничего тайного, что не сделалось бы в свое время явным. Мы очень рады, что можем первыми разгадать то таинственное приключение с гробом, о котором не перестает говорить столица, и рассчитываем, что наши читатели оценят наши старания пролить свет на это мрачное, темное дело. Оказывается, в гробе, который во время следования поезда вдруг оказался пустым, находился вовсе не мертвец, а живой „покойник“. Этот живой покойник — знаменитый мошенник и убийца Д., придумавший этот дьявольски остроумный способ бегства с целью избежания захвата и ареста агентами, поджидавшими злодея на всех вокзалах. Увы, наш талантливый русский Лекок, господин Путилин, на этот раз оказался не на высоте своего исключительного дарования. Он посрамлен гениальным мошенником. Гроб, доставленный в сыскную полицию, оказался самым обыкновенным гробом, и только на крышке его обнаружены были дырки, ловко замаскированные бархатом, через которые преступник дышал. В гробу ровно ничего не найдено. В настоящее время, как редчайший уголовно-криминальный экспонат, гроб помещен в музей сыскного отделения. Мы имели случай его осмотреть. Вследствие пережитых волнений с господином Путилиным сделался нервный удар. Состояние его здоровья внушает серьезные опасения».

Когда я прочел это, то даже вскочил и долго не мог прийти в себя от изумления.

— Что это такое?! Как могли господа газетчики пронюхать об этом деле, которое держалось в безусловной тайне, строжайшем секрете? И потом, главное, откуда они взяли, что с Путилиным сделался нервный удар?

«А что, если действительно с ним сделалось вечером нехорошо? — мелькнула у меня тревожная мысль. — Ведь мы расстались с ним около четырех часов дня, после совместного визита к гробовщику».

Я немедленно велел закладывать мою гнедую лошадку и через несколько минут уже мчался к своему бедному другу.

— Что с Иваном Дмитриевичем? — быстро спросил я с порога у курьера.

— Ничего-с… — удивленно глядя на меня, ответил сторож.

Я влетел в кабинет гениального сыщика. Путилин сидел за письменным столом, просматривая какие-то бумаги. Он взглянул на меня и с улыбкой бросил:

— Я знал, что ты сейчас приедешь. Я ожидал тебя.

— Что с тобой? Ты заболел?

— Я? Наоборот, чувствую себя превосходно.

— Так что же это значит? — протянул я ему номер газеты.

Путилин усмехнулся:

— Ах, ты про эту глупую заметку? Мало ли что врут репортеры.

— Но откуда, скажи, они могли пронюхать об истории с гробом?

— А черт их знает…

Я подивился в душе тому безразличию и спокойствию, с какими мой друг отнесся к появлению в газете сенсационного разоблачения.

— Если ты свободен, приезжай, дружище, ко мне часа в три, — сказал Иван Дмитриевич.

Итальянский ученый

Тот, кто никогда не бывал в сыскных музеях, не может себе представить, какое это мрачное и вместе с тем замечательное место! Мрачное потому, что все здесь напоминает, вернее, кричит о крови, ужасах преступлений самых чудовищных; замечательное потому, что тут вы наглядно знакомитесь со всевозможными орудиями преступлений. Какая в них собрана страшная коллекция криминально-уголовных «документов»! Чего тут только нет! Начиная от простой фомки и кончая самыми замысловатыми инструментами. На некоторых из них виднеются зловещие темно-бурые, почти черные пятна старой, запекшейся крови. Ножи, револьверы, кинжалы, топоры, веревки, мертвые петли, «ошейники», пузырьки с сильнейшими ядами, шприцы, с помощью которых негодяи отравляли своих жертв, маски, фонари с потайным светом… О, всего, что здесь находилось, немыслимо перечислить!