Сыщики 45-го

– Что надо? – прохрипел он.

– Алексей Макарович, это Виктор, сосед… – забубнил за дверью знакомый голос. – Даже не знаю, что подумать… Нет, можете не открывать, я просто расскажу… Мне не спалось, сидел на балконе… Меня, надеюсь, не видели за простенком… У вас на балконе человек… по крайней мере один… А еще один внизу, их всего двое… Я слышал, как они очень тихо переговаривались, потом один полез… Это нетрудно, поверьте, нужно лишь подняться на вал, хорошо подпрыгнуть, зацепиться за край плиты…

Все, этого довольно, остальное потом! Он отшатнулся от двери, вылетел на цыпочках из прихожей. Ай да Виктор, ай да «зрячий» сукин сын… Он сел на корточки, затаил дыхание.

Виктор сообразил, перестал скрестись.

Капитан всматривался, слушал. А ведь отличное решение: забраться на балкон, изготовиться к броску, выбить запертую на шпингалет дверь. Или провернуть по-тихому – отжать дверь чем-нибудь металлическим, тихонько открыть, войти в гости к мирно спящему капитану милиции. Зачем раньше времени будить весь дом?

Предметы обстановки проявлялись из мрака. Вырисовывался квадрат окна за куцыми шторами, прямоугольник балконной двери. Шорох за дверью, тихий скрип. Там действительно кто-то был, сидел на корточках, чтобы не маячить.

Дверь слегка подалась внутрь, качнулась штора. Значит, работает второй вариант: хотели войти «по-семейному», отработать без шума, скажем, ножом. А когда еще? Только ночью. Днем его не взять – во всяком случае без шума.

Он продолжал сидеть на корточках, поднял пистолет. Патрон уже в стволе, лязгать затвором не нужно. В брюках, которые он предусмотрительно оставил на себе, вторая обойма.

Отгибалась штора, дверь открывалась внутрь – к удивлению, без скрипа, очевидно, ее приподнимали. Обрисовывалось что-то мутное, непрозрачное. Человеческий корпус, голова, на которой решительно отсутствовало лицо – прикрытое, видимо, маской. В комнату проник свежий воздух. Дверь дошла до упора, отъехала штора, фигура ночного визитера сделалась ближе. Он слышал чужое размеренное дыхание. Явно мужчина, но никаких примет, даже рост не определить – он двигался на полусогнутых… Человек изучал пространство – пустая кровать, шкафы. До капитана, сжавшегося в пружину за простенком, его взгляд пока не добрался. Повернулась голова – там вторая комната, жертва может спать в ней…

Он мог открыть огонь, но это глупо. Первого убьет, второй уйдет, и снова начинай все заново… Можно в ногу, почему бы нет? Оба этой ночью совершали глупые ошибки. Быстрый взгляд, рывок, у врага было отменное чутье! Что-то просвистело в воздухе – нож! Алексей оттолкнулся правой пяткой, ехал по полу с отставленной ногой.

Холодное оружие пролетело мимо – успел уклониться. Но заработало горячее! В него стреляли из пистолета с навернутым глушителем – стреляли часто, пуля за пулей. От такой работы глушители безнадежно ломаются.

Черкасов катался по полу, извивался, едва не въехал на кухню. Это был «ТТ», восемь патронов, и все ушли в молоко – в стены, в диван, во входную дверь. Он покатился обратно, выпустил две пули. А у него ведь не было никакого глушителя! Трескучие выстрелы разорвали пространство, оно наполнилось пороховой гарью.

Рябила картинка, в глазах качалась – он, кажется, ударился виском о косяк. Удивительно, окно не разбилось, все пули улетели в балконный проем.

А потом этот тип возник – очевидно, скорчился у батареи. Он понял, что потерпел фиаско, пулей вынесся на балкон. Еще два выстрела – но тот уже пропал.

Какие неудобства для граждан, населяющих дом. Но придется гражданам потерпеть… Алексей метнулся к балконной двери – не уйдешь, тварь! Эх, узреть бы личико… Снова ошибка – его толкнули в грудь, когда он вознамерился махнуть через порожек. Удар был неожиданным, но хоть не пулей, он отлетел обратно, растянулся на полу, но пистолет не выронил. Вскинул, снова выстрелил в проем, но дураков маячить там в полный рост не было.

Этот тип был прирожденным гимнастом! Куда он делся – уже спрыгнул? Алексей вскочил, стал судорожно менять обойму, потерял еще несколько секунд. Потом повторил попытку атаковать балкон. Она прошла удачнее – там действительно никого не было.

Пригнувшись, он перемахнул порожек, практически распластался на холодной плите. Загремели ржавые баки, на голову свалилась палка – древняя, давно не годная швабра. Он приподнял голову, просунулся через перила.

Внизу под валом из задубевшего глинозема кто-то возился. Алексей выстрелить не успел – по нему открыли огонь с другой стороны, из кустов перед соседним зданием. Он заметил вспышки и рухнул плашмя, опрокинув на себя еще один тазик. Потом подлетел, стал стрелять по кустам с двух рук. Три выстрела – и, кажется, он подавил «огневую точку».

Но нет, там кто-то перекатился, пустился наутек, затрещали ветки. И тот, что внизу, поднялся, припустил, виляя, в темноту.