Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов

Интересными оказались две заметки. Одна во вчерашнем номере «Ведомостей градоначальства», о том, что убит и ограблен ростовщик Чванов, вторая – в сегодняшней, что сие преступление было раскрыто по свежим следам чиновником сыскной полиции Яблочковым, которому за то был пожалован орден Святой Анны третьей степени, и агентом сыскной Ефимовым, которого наградили двадцатью пятью рублями серебром.

Володя с важным видом, точь-в-точь как его отец, отложил газеты и снова принялся за жаркое. С Арсением Ивановичем Яблочковым он знаком и потому был уверен, что тот сегодня непременно похвастается орденом и расскажет за столом подробности раскрытого им дела.

Супруги Тарусовы опять переглянулись.

– И все-таки мне кажется, что Володя искал в газетах что-то конкретное, – шепнула Александра Ильинична мужу.

– Мне тоже, – признался Дмитрий Данилович.

– И что именно?

Князь Тарусов пожал плечами:

– У каждого из нас свои тайны. Даже у детей.

* * *

С Большой Морской Дерзкий отправился в трактир «Константинополь», чтобы подкрепиться, а заодно послушать разговоры агентов сыскной.

Те появились около пяти. Героем дня был награжденный Ефимыч, который щедро поил и кормил своих коллег.

– Ты чего такой смурной? – спросил он «чиновника».

– Да Кешку этого упустил… В двадцати шагах от меня был. Казалось, руку протяни. Ан нет, утёк…

– Ничего, не расстраивайся, завтра мы пацана поймаем, – хитро улыбнулся Ефимыч.

– Как, где?

– Я сегодня к его квартирохозяйке наведался, ещё раз её опросил, как Кешка её заманил в сарай и там закрыл. А потом нашел хозяйку того сарая, Анфиску. Тоже крючочница, как и Фроська, только побогаче, потому и сараюшка у неё в аренде. Сначала внаглую врала, мол, Кешка у неё ключ стащил, когда они вместе завтракали в чайной. А потом я у этой Анфиски паспорт стребовал. А он оказался просрочен. Пригрозил выслать из столицы. Тут-то она мне все и рассказала.

– Что именно? – уточнил «студент».

– Кешка теперь у её братца кости выкупает. А братец её служит в Третьей гимназии, что рядом с Пустым рынком. Встречаются они, братец этот с Кешкой, каждый день в три часа пополудни. Пойдем завтра все вместе и подлеца этого в синей рубахе и красных штанах…

– Все ты, Ефимыч, путаешь: красная у него рубаха, а штаны – они синие, – поправил «студент»

– Да все едино, все равно поймаем. Надо бы за это выпить! Эй, услужающий, ещё водки тащи.

Дерзкий сразу расплатился и ушел восвояси. Если сегодня в сыскной он не найдет медальон брата, придется завтра около трех пополудни искать этого паренька у Пустого рынка. И опередить агентов сыскной.

* * *

Вика уже поджидал Кешку.

– Чего опаздываешь? – накинулся он на него.

– Да меня тут чуть полиция не задержала, пришлось улепетывать.

– Понятно. Пошли к гимназии, покажешь своего школяра.

– Вика… Понимаешь… Он уже ушел. Ты был прав, они в час заканчивают. Я его по дороге встретил.

– Так что, переносим избиение младенца на завтра?

– Нет, избивать не надо. Мы с ним уже подружились.

– Ну как знаешь…

– Ты не думай, я тебе все равно заплачу. На вот, держи полтинник.

– Да ладно, не надо. Я пока тебя ждал, уже троих пятиклашек потряс. Место тут хлебное, школяры трусливые. Надо будет с парнями сюда наведаться. В шалаш сегодня придешь?

– Конечно.

– Тогда не забудь про водку. Ею и рассчитаешься.

Кешка пошел во двор гимназии искать Василия Павловича, а Вика стал кружить по Гагаринской и Соляному в поисках гимназистов. Но пойманный им вскоре школяр оказался смелее и смышленее своих товарищей и вместе с затребованным пятиалтынным вытащил свисток и изо всей силы в него дунул. Из подворотни тут же выскочил дворник и сгреб грабителя в охапку.

– Пусти, дяденька, пусти! – орал Вика, когда его, держа за шкирку, вели в участок.

Кешка, загрузив кости в мешки, как раз выходил из двора гимназии. Обернувшись на вопли, он увидел дворника и Викентия. Почесав в затылке, Кешка решил, что сегодня ночевать пойдет к Соне, раз уж она пригласила. Потому что если его ищет полиция, соваться в Вяземскую лавру опасно, а на Горячее поле в одиночку, без Вики, тем более.

Глава девятая

1848 год

Потекли месяцы томительного ожидания: Ахмет ждал денег, капитан Чванов – возможности сбежать из плена. Жители аула постепенно привыкли к пленникам – женщины перестали плеваться, а мальчишки – закидывать камушками. Все стали друг с другом здороваться и даже улыбаться.

С Васьки через пару недель сняли кандалы и начали привлекать к разным работам: то дров нарубить, то кукурузу на поле собрать. Чванова как более ценного пленника оставили на цепи. Ему удалось сдружиться с одним из местных стариков Зауром, который неплохо говорил по-русски. Он частенько заглядывал к капитану в саклю поиграть в нарды.

Где-то в начале октября отряд Ахмета снова уехал на равнину за добычей, но в этот раз удача от них отвернулась. Из двадцати человек вернулось одиннадцать, включая дезертира Афоньку. Он-то и рассказал пленникам, что отряд напоролся на казачий разъезд. Четырех горцев убили, четырех взяли в плен.

– А Ахмет где? Погиб или в плену? – спросил Чванов.