Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна

— Цлый день провели мы, наблюдая другъ за другомъ и, правду сказать, очень было это тоскливо для двоихъ изъ насъ; даже до крайности утомительно. Къ вечеру мы пристали у одного маленькаго городка на Миссури, повыше Іовы; мы отправились на берегъ, поужинали тамъ и остались на ночлегъ въ какой-то гостинниц. Намъ отвели комнату наверху; въ ней были койка и еще кровать на двоихъ. Пока мы поднимались по лстниц гуськомъ, — хозяинъ шелъ впереди съ сальной свчею, а я позади всхъ, — я усплъ сунуть свой мшокъ подъ небольшой столикъ въ темныхъ сняхъ. Мы потребовали себ запасъ водки и принялись играть въ кости, но, когда замтили, что Бедъ уже порядочно нагрузился, то сами перестали пить, а его все угощали; наконецъ онъ перепился до того, что свалился со стула, да такъ и заснулъ.

«Мы принялись тогда за работу, при чемъ я посовтовалъ намъ обоимъ разуться, чтобы не стучать, да и у него стащить сапоги ради того, чтобы лучше его обшарить. Такъ мы и сдлали; при этомъ я поставилъ сапоги Беда рядомъ съ моими, у себя подъ рукой. Стащивъ съ него платье, мы освидтельствовали вс его карманы, носки, заглянули внутрь сапогъ, вывернули его мшокъ. Брилліантовъ не было нигд. Мы нашли и отвертку. Галь спросилъ: „На что требовалось ему это?“ Я отвтилъ: „Почемъ я знаю!..“ Но когда Галь отвернулся, я засунулъ эту штучку въ себ. Наконецъ, Галь обозлился, пришелъ въ уныніе и сказалъ, что намъ уже не найти. Я только этого и ждалъ, и говорю ему:

„— Есть еще мсто, которое мы не осматривали.

„— Какое такое мсто? — спросилъ онъ.

«— А желудокъ.

„— И вправду! А мн и невдомекъ. Чего проще! Ясно, какъ день. Только какъ же устроить?

„— Вотъ что, — сказалъ я, — ты побудь съ нимъ, пока я сбгаю за лекарствомъ. Будь спокоенъ, принесу такое зелье, что брилліанты не захотятъ оставаться доле въ томъ обществ, въ которомъ теперь находятся.

«Онъ сказалъ, что это отлично, и я на глазахъ у него надлъ сапоги Диксона вмсто своихъ, чего онъ не замтилъ. Они были мн немножко велики, но это все же лучше, чмъ если бы были слишкомъ узки. Я захватилъ свой мшокъ, пробираясь черезъ сни, и черезъ минуту выскользнулъ изъ дома чернымъ ходомъ и зашагалъ вверхъ по рк такъ, чтобы отхватывать по пяти миль въ часъ…

„И, знаете, недурно чувствуешь себя, ступая по брилліантамъ! Пройдя съ четверть часа, я подумалъ: я уже больше чмъ на милю оттуда и тамъ все еще спокойно. Черезъ пять минутъ я удалился еще боле, а позади меня остался человкъ, который начинаетъ думать, что у меня за помха случилась? Еще пять минутъ — и онъ уже порядочно встревожился, спускается внизъ. Еще пять — и мною пройдено дв съ половиною мили, а онъ страшно волнуется… начинаетъ ругаться, я увренъ! Наконецъ, прошло сорокъ минутъ — онъ догадывается, что его провели… Пятьдесятъ минутъ — истина раскрывается передъ его глазами! Онъ убжденъ, что я нашелъ брилліанты во время нашего обыска, сунулъ ихъ себ въ карманъ и виду не подалъ… Да, и онъ бжитъ въ догонку за мной. Онъ будетъ искать моихъ слдовъ на песк, но такихъ слдовъ много и они могутъ направить его какъ вверхъ, такъ и внизъ по рк.

„Въ эту минуту, вижу я, детъ человкъ верхомъ на мул. Самъ не знаю зачмъ, я кинулся прочь отъ него, въ кусты. Это было нелпо. Поровнявшись со мною, онъ остановился, подождалъ немного, не выйду ли я, потомъ отправился дале. Я упалъ духомъ, понимая, что самъ испортилъ дло своей необдуманностью: онъ могъ указать на меня, если бы повстрчался съ Талемъ Клэйтономъ.

«Однако, около трехъ часовъ ночи, я добрался до Александріи, увидалъ у пристани этотъ пароходъ и очень обрадовался, чувству себя въ безопасности, понимаете! Разсвтало. Я вошелъ сюда, взялъ эту каюту, одлся въ это платье, потомъ снова вышелъ на палубу, взобрался на мостикъ къ шкиперу и сталъ сторожить, хотя понималъ, что это бездльно. Воротясь сюда, я полюбовался на свои брилліанты, все ожидая, когда же тронется пароходъ? А онъ стоялъ, потому что поправляли что-то въ машин, но я не зналъ этого, будучи мало знакомъ съ пароходствомъ.

„Ну, короче сказать, двинулись мы съ мста лишь въ полдень, но я уже задолго передъ тмъ запрятался въ свою каюту, потому что еще до завтрака увидалъ издали человка, который по походк походилъ на Клэйтона, и сердце у меня такъ и замерло. Я думалъ: если онъ узнаетъ, что я здсь, то попался я, какъ мышь въ мышеловку! Ему стоитъ только подстеречь меня и выждать… выждать, когда я сойду на берегъ, разсчитывая, можетъ быть, что онъ за тычячу миль отъ меня, пойти слдомъ за мною и отнять у меня брилліанты, а потомъ… О, я знаю, что онъ сдлаетъ потомъ!.. И это ужасно… ужасно!.. А теперь, какъ я вижу, и другой тутъ же.'на пароход!.. О, ребята мои, это бда, страшная бда! Но вы поможете мн спастись, неправда ли?.. О, милые мои, будьте жалостливы къ бдняг, котораго травятъ до смерти… спасите меня, и я буду благословлять самую землю, по которой вы ступаете!“