Сжигая запреты

Первый завтрак проходит всухомятку. Кобра полкуска Эмменталя смолачивает. Я давлюсь бутербродами. Не то чтобы я жду, чтобы Маринка мне, как Лиза Чаре, блинов навертела… Хотя если честно, то жду. Под финалочку, когда бездонный желудок, наконец, прекращает требовать пищу, даже какая-то гребаная тоска накатывает.

На выходе из хижины теряю терпение. Едва переступаем порог и оказываемся под палящими лучами тропического солнца, хватаю Маринку за руку. Останавливаю, заставляя посмотреть в глаза.

– Разговаривай со мной, – требую чересчур свирепо.

– Не рычи на меня, – цедит она так же агрессивно.

За грубостью с обеих сторон скрывается обида. Я это понимаю. И Чарушина могла бы допереть, если бы включила, мать ее, хоть на мгновение голову!

– Я не могу постоянно в одиночку прогибаться. Соррян, Марин. Сделай и ты что-то для меня.

– Что сделать?

Я, безусловно, тот еще извращенец. Но и она на ровном месте явно в ту же плоскость смотрит. Потому и голос сходу такой возмущенный становится, а щеки заливает румянцем, будто не она ночью сперму мою глотала.

Блядь, об этом я зря вспомнил.

Трусов на мне нет, а сетка внутри шортов весьма слабо стояк сдерживает. Маринка сразу же замечает. Еще ярче краснеет.

Член наперекор двум слоям ткани устремляется в ее сторону.

– Не это имею в виду, – цежу, старательно контролируя дыхание. – Точнее, не только это. Секса, конечно, хочется… Но… – выдыхая это, не могу не посмотреть ей в глаза.

С надеждой. Вдруг предложит вернуться обратно в хижину и отдаст мне сразу все.

Ноль на массу.

Выдергивая кисть из моей ладони, скрещивает руки на груди. Отгораживается.

– В общем… Я жду от тебя встречного шага, Марин. Любого.

Она, фыркая, задирает нос. Корчит одну из тех красноречивых гримас, которая любому охреневшему чуваку от ворот поворот даст. И уходит в сторону пляжа.

Секунд десять на ее практически голую задницу таращусь, пока Чарушина вдруг не оборачивается. Не успеваю перестроиться, сходу обратно на меня несется.

– Окей, Дань, – выпаливает с неясным для меня волнением. – Ладно, давай переспим. Только пусть все будет по-моему. Мой шаг – мои условия! Соглашаешься?

К концу не просто задыхается, трясется вся. Я инстинктивно прищуриваюсь. Пытаюсь понять, что ее так взорвало. Но, честно признаться, когда я осознаю суть того, что Маринка выдала, перед глазами буквально покадрово маячит все, что я с ней сегодня сделаю. Ни на чем другом я сосредоточиться попросту не способен.

И все же… Мы еще не на финише.

– Что за условия?

– Первое: мы сделаем это ночью, – задвигает кобра решительно, хоть дрожь ее никуда и не делась. – Ты весь день будешь вести себя прилично, Дань. Не станешь приставать ко мне. Идет?

Дотерпеть до вечера. Приемлемо.

Нужно просто поставить перед собой задачу. Если срок воздержания определен уже, не так тяжело ждать. Зато какое, мать вашу, предвкушение! Едва только осознаю все, им гореть начинаю.

– Идет, Марин, – вслух свое согласие выражаю достаточно сдержанно, практически сухо. Блокирую все эмоции просто потому, что кажется, если пропущу хоть что-то, разорвет на части. – Что еще?

– Второе: все произойдет на берегу. У океана. Под звездами, – заряжает Чарушина с жаром.

Совсем как в начале этого безумного лета, когда я ввязался выполнять список ее желаний. Плевать, что сейчас план мой, что в разгаре только второе испытание. Я готов принимать встречные предложения. Особенно если они будут такими! Впрочем, с Маринкой никогда не было скучно. У нее всегда все продумано, организовано и одуряюще захватывающе.

Схема действий: внахлест.

Отлично.

Одна голова – хорошо, две – лучше. А если обе головы дурные? Похрен.

– Подробнее, Марин, – проговариваю глухо, не отрывая от нее напряженного взгляда.

– Я приготовлю ужин. Ты организуешь красивое место, – делает паузу, чтобы смущенно прочистить горло. – Стол и ложе. Постараешься, Дань?

– Конечно, – шепчу без раздумий.

Это важно. Понимаю.

Все, что сказано – уже важно.

– Тогда последнее, Дань… Третье!

По тону чую, что хуйня. Не понравится мне, зуб даю.

– Бомби, Марин.

– Никакой нежности!

Все важное теряется. Раскисает внутри моего поплывшего от психологической атаки кобры мозга.

– В смысле, Марин?

– В прямом, Дань! Просто сделаем это, и все. Без слюней и соплей. Как ты с остальными это делаешь, так и делай со мной, окей?

Я пытаюсь не злиться. Но, сука, с Маринкой это местами попросту нереально.

– Окей, нах.

Для себя же решаю, что буду действовать по ходу. Как приспичит, так и трахну ее. Если даже это и будет означать, что последний пункт нарушен, что я, блядь, теряю? Остановить она меня уж точно не захочет. Главное, начать.

Мать вашу, когда там уже вечер?

Чарушина просила не приставать. Я придерживаюсь условий. Только вот по факту, прелюдия стартует в ту же секунду, как мы заключаем договор. Не прикасаюсь к Маринке, пока плаваем. Но глаз с нее не свожу. Настроя своего не скрываю. Да и она в ответ с той же силой палит. Такой диалог этими взглядами ведем, что кажется, будто над чертовым островом все за раз тучи собираются. Выдают они вместе с нами такие заряды напряжения, что нет никаких сомнений – скоро рванет.