т.2. Проза и драматургия

Кондаков( к залу).Я получил стандартную однокомнатную квартиру. С телефоном. Главврач Чуприкова, шефиня, как ее звали в больнице, не бросала слов на ветер. Она оказалась настолько деятельной и активной, что я опасался, как бы она и вправду меня не женила… Телефон не давал мне покоя. Мой номер был шестьдесят — сорок семь. Мне постоянно казалось, что Ирина какими-то неведомыми путями узнает этот номер и среди ночи разбудит меня звонком: «Прости, я тебя люблю…» Однако она даже не догадывалась, куда я уехал, в какой город! Думаю, вряд ли ее это интересовало. Тем не менее я — по дурости — дал телеграмму Стасику Придорогину, что, мол, живу здесь и мой телефон такой-то. Тайно надеялся, что уж кто-кто, а этот трепач Стасик сообщит ей мои координаты. Потом презирал себя за эту телеграмму. И вздрагивал от каждого звонка. Да, я делал тогда много глупостей. Иной раз, лежа ночью на своей раскладушке, перебирал в голове разные варианты мести своей Ирине. А утром мне становилось страшновато, что в моей голове есть клетки, способные на обдумывание подобных злодейств… В чем я не ошибался, так это в работе. Старый пижон Марковский, достаточно неверный в жизни и божественно гениальный в науке, все же сумел кое-что мне втолковать. Работы в новой больнице было у меня много. Особенно интересовал меня самый трудный больной Иван Адамович Короткевич. По литературе я знал несколько таких случаев. Мне казалось, если взяться за дело всерьез, как взялся бы за него Марковский, можно добиться хороших результатов. Одно смущало: если человек молчит не год, не два, а с самой войны, механизм его болезни должен быть исключительно сильным. Психика, как и мотор, нуждается в движении, в постоянной эмоциональной и информационной смазке. Вернуть ее к работе после стольких лет простоя — чрезвычайно сложно. Но я был полон надежд и у меня была даже определенная мысль. Потом-то меня обвиняли, что я спешил, хотел побыстрее «утереть нос» коллегам. Ничего подобного! Наоборот, я начал работу очень осторожно.

* * *

^{Вошла Лариса с большой стопкой книг.}

Кондаков.Лариса, когда вы кончили школу медсестер, какой вы получили диплом?

Лариса.Какой? Где написано, что я — медсестра.

Кондаков.Вы должны были еще получить диплом, удостоверяющий, что вы — ангел.

Лариса.Качества ангела входят в служебную характеристику медсестры.

Кондаков.Тогда для вас нужно установить степень — как минимум вы должны быть кандидатом ангельских наук.

Лариса.Осторожнее, пожалуйста, — это история его болезни.

Кондаков.Прекрасно.

Лариса.Больше в городе ничего на эту тему нет. Еще хорошо, что племянник у библиотекарши — шизофреник. Она мне все выгребла. И «СС в действии», и об этих злодеяниях… Что за интерес у вас такие страсти читать?

^{Звонит телефон.}

Кондаков.Не трогайте трубку! (Подскочил к телефону, схватил трубку.)Нет… вы ошиблись…

Лариса.Ой, я прямо перепугалась, как вы крикнули.

Кондаков.Иногда со мной бывает… Чаю хотите?

Лариса.Что вы! У меня сегодня вечером университет культуры.

Кондаков.Вы меня неправильно поняли: когда я предлагаю чай, то имею в виду именно чай. С сахаром.

Лариса.Знаем мы эти чаи. А вы сами, Рем Степанович, как субботы-воскресенья проводите?

Кондаков.В беготне.

Лариса.Ну наши-то магазины не то, что у вас в Ленинграде.

Кондаков.Я бегаю, Лариса, не по магазинам, а в самом прямом смысле: в субботу — кросс, в воскресенье байдарка.

Лариса.Разносторонний вы!

Кондаков.Да так уж у меня давно принято. И потом — мне нужна постоянная борьба.

Лариса.С кем?

Кондаков.С самим собой. Я — самый серьезный мой враг.

Лариса.Здорово!

Кондаков.Что — здорово?

Лариса.Здорово с вами беседовать.

Кондаков.Шутите, а я серьезно говорю. Я сам себе поставил диагноз и сам выбирал методику лечения… Вы знаете, как ни странно, но она — очень цельная натура. В том смысле, что, обнаружив цель, движется к ней кратчайшим путем. Преодолевает моральные препятствия с легкостью тяжелого танка. И при этом — всегда искренна! Вот в чем поразительная загадка!

Лариса.Вы о ком, Рем Степанович?

Кондаков.Я… рассуждаю про себя, как говорится…

Лариса.Странный вы… У вас тут неуютно. Если хотите, я приберусь… в ваше отсутствие… без чаев… Пол помою, окна…

^{В дверь звонят.}

Кондаков(к залу).Если б я знал, кому сейчас открою, я бы пристально рассмотрел этого человека. Хотя бы рассмотрел. Но в то время я не знал — не ведал. (Открыл дверь.)

^{В дверях — Пулатов.}

Пулатов.Здрасьте, жилец.

Кондаков.Здрасьте.

Пулатов(заметив Ларису). Жена нервничает?

Кондаков.Случается.

Пулатов.А отчего? Догадываетесь?

Кондаков.Понятия не имею. Интересно было бы узнать.