Та, далекая весна

А передвигать ноги становилось все труднее. Местами снег доходил уже до колен, и, хотя был он мягким и рыхлым, все же требовались усилия, чтобы пропахать его промерзлыми лаптями. По временам казалось: вот-вот сейчас силы иссякнут, ноги перестанут слушаться, но воля заставляла двигаться, не позволяла остановиться, опуститься на мягкий пушистый снег. Не отступать, не сдаваться — не этому ли учили его Стрельцов и Сергунов примером своих жизней?

«Не сдамся! Не осилишь! Не возьмешь!» — повторял Иван сквозь стиснутые зубы, пробиваясь сквозь снежную сумятицу. С трудом передвигая немеющие ноги, он упрямо, шаг за шагом продвигался вперед.

Нет, он не свалился в мягкую снежную постель, не свернул с пути. В полночь, залепленный снегом, в промерзшей до звона одежде он явился домой.

И ничего — не простудился, не заболел. Отоспавшись, на другой день вручил Федоту, Павлухе и Гришану скромные светло-красные листочки с надписью:

Российский Коммунистический Союз Молодежи.

Членский билет.

Немногим больше года назад они получили первые комсомольские билеты из рук Стрельцова, а теперь такие же билеты вручал он, Иван, секретарь Крутогорской ячейки РКСМ. И прежде чем начать собрание, по предложению Ивана почтили комсомольцы вставанием память большевиков Стрельцова и Сергунова.

ПРОЩАЙ, «БУЛЬДОГ»!

Ну что же — лекции так лекции.

Хотели собрать в субботу побольше народу. Да то ли банный день помешал, то ли интереса у людей не было, но собрались в Совете все те же: комсомольцы, Кузьма Мешалкин, Говорок да Вукол. Еще присутствовал сельский сторож Евсеич. Он сладко дремал, даже всхрапывал по временам, но, когда Иван закончил пересказ лекции и спросил: «Вопросы будут?», Евсеич встрепенулся:

— Стало, нет бога?

— Нет, Евсеич, нет, — заверил его Иван.

— Ну, и бог с ним, — удовлетворенно махнул рукой Евсеич и снова задремал.

Тимофей Говорок не утерпел — рассказал несколько смешных, не совсем приличных историй о попах. На этом разговор, по существу, и закончился. Все без спору согласились, что бог — одна морока и нечего на него время тратить.

Хотя народу было и немного, да и те неверующие, но Иван испытывал чувство удовлетворения: значит, доводы лекции настолько убедительны, что и спорить против нельзя. И еще — он, Иван, может читать лекции. Никакого труда в этом вовсе нет. Но не знал он, что впереди на этом пути ждало куда более серьезное испытание.

Комсомолец из совхоза Ефим Пестов, с которым Иван познакомился по дороге в город, не обманул и в конце ноября появился в селе. Он поговорил с Кузьмой Мешалкиным о сезонной рабочей силе для совхоза. Потом долго толковали они с Иваном о комсомольских делах. В разговоре Иван похвалился, что в городе прослушал хорошую антирелигиозную лекцию и уже пересказал ее в своем селе.

— Вот здорово! — обрадовался Ефим. — А у меня по антирелигиозной части, понимаешь ли, прорыв. Будь другом, перескажи эту лекцию у нас в совхозе для рабочих. Мировое дело сделаешь! Идет?

— Идет, — сразу согласился Иван.

Ему даже лестно было, что его приглашают в совхоз читать лекцию. Пускай Власов вперед не попрекает, что крутогорские комсомольцы оторвались от масс и не ведут пропагандистской работы…

Зима легла вдруг и накрепко в ту самую ночь, когда Иван возвращался из города. Установились крепкие морозы. Снегу навалило щедро, и уже пробили по нему санный первопуток.

Идти по укатанной дороге в теплых валенках легко и ходко, не то что тогда, в промерзших лаптях, по колено в снегу. По пути в совхоз Иван успел еще раз повторить про себя всю лекцию. Он не сомневался — перескажет все гладко, убедительно. Уверенность в себе бодрила, а быстрая ходьба на свежем морозном воздухе подогревала эту уверенность.

В небольшой комнате собралось человек пятьдесят. Скамей на всех не хватило, и некоторые примостились на корточках у стен, другие сидели прямо на полу. Свет керосиновой лампы едва пробивался сквозь клубы табачного дыма, оставляя в темноте дальние углы. Спертый воздух пропах махоркой, по́том, сырой овчиной.

Вначале Ефим рассказал собравшимся о последних событиях: о разгроме белогвардейцев и интервентов на Дальнем Востоке и присоединении его к Советской России, о Четвертом конгрессе Коминтерна, где Ленин выступил с докладом о российской революции, о начавшейся Лозаннский конференции. Видно, такие сообщения Ефим делал постоянно и к ним уже привыкли. Слушали внимательно.

Потом наступила очередь Ивана.

— Секретарь Крутогорской ячейки РКСМ Иван Бойцов прочтет вам лекцию «Как человек создал себе бога», — объявил Ефим Пестов.

Дрогнула Иванова самоуверенность: что ни говори, а выступать перед чужими, незнакомыми людьми, да еще с лекцией, приходится впервые. Иван как мог успокаивал себя. Ну и что? Чего трусить: как начать — он заучил твердо, а потом, если что и вылетит из головы, можно в тетрадку заглянуть — она в руках.