Та, далекая весна

«Религия — опиум для народа», «Евлампий ждет ваших приношений, чтобы набивать карманы!», «Самогон и религия одинаково дурят головы!», «Долой дармоедов — попов и монашек!», «Молятся только рабы, а вы свободные люди — не ходите в церковь», «В церкви вас обманывают и обирают. Берегите карманы!», «Ударим по религии сознательностью масс!»

— Вот бы сейчас ночью и развесить, — предложил Колька, любуясь готовыми лозунгами.

— Поутру бабки сдерут, — не согласился Федя. — В самый праздник надо, перед обедней, чтобы весь народ видел.

— Правильно! — поддержал его Иван. — Тебе, Колька, поручение: послезавтра на рассвете все лозунги покрепче тестом расклеишь по церковной ограде, чтобы сразу в глаза бросались.

— Сделаю! — мотнул головой Колька.

— Всем остальным в праздник с утра обойти свои участки и собрать всех ребят в школу.

— Трудное дело, — почесал в затылке Степан. — Раньше никогда на покров не учились.

— Раньше не было, а теперь будет, — упрямо сказал Иван. — Надо, чтобы школа работала. И еще одно предлагаю: на покров провести субботник по обмолоту хлеба вдове Марье Бочкаревой…

Колька добросовестно выполнил комсомольское поручение. Ржаным тестом крепко-накрепко прилепил лозунги к церковной ограде. Но когда прикреплял последние два листа, его застукали старухи. Они первыми побрели со всех концов села к ранней обедне и прихватили Кольку за работой.

Раньше других на него налетела все та же крикливая Гаврилиха, и без того уязвленная комсомольцами в самую душу.

— Ты чего ж, треклятый, храм божий сквернишь? Руки у тебя отсохнут!

— Не отсохнут! — деловито заверил Колька. — Тут все правильно написано. Вот: «Не зевай — поповская рука к тебе в карман лезет!»

Второго лозунга Колька огласить не успел: Гаврилиха перепоясала его поперек спины своей клюкой, а силенки ой еще сколько сохранилось у бабуси! Колька только взвизгнул и подпрыгнул на месте. Оглянулся, а его со всех сторон обступили бабки, и у всех подожки, и у всех глаза злостью пылают, сейчас в клочья разорвут. Что ему оставалось делать? Быстренько, со всем своим проворством забрался Колька на каменную ограду. И оттуда попытался продолжить антирелигиозную пропаганду:

— Бабушки! Не ходите в церкву. Поп Евлампий охмуряет вас. Никакого бога нет, одна морока! Комсомольцы призывают вас…

К чему призывают комсомольцы, Колька не договорил: бабка Гаврилиха изловчилась, уцепила его за ногу загогулиной своей клюки и дернула. Колька кувырком полетел на столпившихся. Трех старушек сбил с ног, получил еще несколько ударов посошками по спине и ниже, после чего пустился наутек.

Как ни старались бабки сорвать лозунги, но все не сорвали — высоко их Колька примазал, и люди читали их.

После праздника на собрании ячейки Иван подводил итоги:

— Можно сказать, комсомольцы на борьбу с религиозным праздником выступили организованно. Прежде всего крутогорская школа во время престольного праздника работала…

— Мало было ребят, — вздохнул Федя.

— Мало, — согласился Иван. — На будущий год придет больше, а через пять лет все придут. Второе: субботник по обмолоту снопов вдовы Марьи Бочкаревой прошел хорошо. Участвовали не только все комсомольцы, но и отец с матерью Говорковы, Кузьма Мешалкин, Вукол Ландин. Две копны обмолочены, зерно провеяно и убрано. Не только комсомольцы, но и их семьи не праздновали покрова, кроме семьи комсомольца Петра Лупандина.

— А что я мог сделать? — плачущим голосом выкрикнул Петяй.

Иван только строго взглянул на него и продолжал:

— Антирелигиозные лозунги расклеили. И хотя получился небольшой шум, но и от них была польза: мы показали, что никогда не помиримся с религиозным дурманом, какие бы подходы Евлампий ни придумывал. Из-за его происков мы потеряли одного комсомольца. Его не убили кулаки, как Саню Сергунова, сам он сдался старому миру. Нет еще, значит, в нас, товарищи, настоящей большевистской стойкости. Кроме того, темные элементы избили комсомольца Федота Федотова. Слегка попало и комсомольцу Николаю Говоркову.

— Пусть сам расскажет, как его Гаврилиха крестила, — съехидничал Степан, и все рассмеялись.

— Сам бы попробовал! — обиделся Колька. — Она, знаешь, бабка, бабка, а силы у нее на доброго мужика станет! Как уцепила клюкой, думал, ногу вывернет.

— Есть вопрос, — поднялся с места Федот. — Когда мы получим комсомольские билеты?

Вопрос законный: Федот, Павлуха и Гришан билетов еще не получили. За ними надо в город, в укомол идти. Иван все откладывал, а сейчас пообещал:

— Завтра пойду в город. Получу и принесу.

НЕ СДАВАТЬСЯ!

С вечера накрыл землю густой туман. Под утро, когда Иван выходил из села, туман осел легким инеем. Острые иголки его опушили каждый кустик, каждый стебелек. Заморозок прихватил землю, и, казалось, она звенит под ногами.