Та, которая покупает

Лана смотрела на нее с тревогой:

— Прости меня. Просто козел! Мне нужно было…

— Все в порядке, — услышала Уэсли свой голос. — Мы расстались несколько недель назад, так что…

— Так он признался?

Уэсли не ответила. «Вроде того, только без излишних подробностей», — подумала она.

— Прости, я не предупредила тебя. Но мне казалось, между ними уже ничего нет. А потом услышала, что в последнее время он ездит к ней в Лондон. Тогда я решила, он с тобой порвал. А на днях мы встретились с Уильямом, и он рассказал о своих подозрениях: что ты не знаешь, как обстоят дела на самом деле. — Лана не отрывала от Уэсли встревоженных глаз.

— Все в порядке. Все в полном порядке. Я уже большая девочка, — храбрилась Уэсли, изо всех сил стараясь не заплакать.

— Уэсли, я твоя подруга. Ничего не в порядке. — Голос Ланы звучал мягко, но настойчиво.

Уэсли кивнула. Она пыталась сдержать закипавшую в душе ярость. Это уже слишком. Девушка попробовала сложить отдельные кусочки. Когда? Как? Как могла она даже не заметить? А в ответ в ее голове прозвучали слова Шерри. Она в очередной раз предпочла видеть только то, что хотела.

«Я ненормальная идиотка! Как можно быть такой дурой?!» Она разозлилась, а потом ее словно молнией ударило. Холли! Их истории казались до ужаса похожими.

«А что если я у него была не единственной любовницей?» Уэсли вспомнила, как однажды они занимались любовью без презерватива: они сгорали от желания, не на шутку распалились и остановиться уже не могли.

Боже мой! Она почувствовала такую ненависть, какую ей еще никогда не приходилось испытывать.

— Лана, мне нужно идти. Очень нужно. Потом поговорим.

Уэсли выскочила из больницы и ринулась домой.

Глава 26

Уэсли распахнула дверь квартиры и швырнула на пол сумку и ключи. Всю дорогу от больницы она только и делала, что думала. О нем. Как он врал, говорил о любви, оставался у нее ночевать. И все это время знал. Знал, что скоро попросит другую стать его женой.

Она схватила с кухонной стойки почти полную бутылку виски.

— Он даже пообещал, что в те выходные мы поедем за город, — вслух возмущалась Уэсли. — В те чертовы выходные, когда он отправился в Лондон и сделал ей предложение! — Она глотнула прямо из бутылки. — Мерзкий, лживый ублюдок! — выкрикнула девушка, и слезы хлынули у нее из глаз.

Уэсли ходила из угла в угол, то и дело отхлебывая из бутылки. Она ощущала, как затуманивается ее взор и притупляется сознание. Ушли все чувства, остался только гнев. Жуткий, жгучий, опаляющий душу. Никогда еще она не позволяла себе такой злобы, и это новое ощущение пугало, но в то же время несло освобождение.

Хотелось сделать Дункану больно, нестерпимо больно. Выйдя из больницы, она пыталась дозвониться к нему домой, однако ни домашний, ни мобильный телефоны не отвечали. Она знала, что он, скорее всего, на работе. Ее распирало желание пойти туда и залепить ему пощечину на глазах у всех сотрудников. Но здравый смысл советовал не устраивать сцены, которая только унизит ее.

Уэсли схватила телефон и набрала номер офиса Дункана. Он сразу же поднял трубку.

— Так ты задыхался? Задыхался, но это не помешало тебе сделать предложение какой-то сучке?

— Уэсли?

— Как ты мог мне врать? Все эти месяцы, — всхлипывала она в трубку. Ей хотелось орать и осыпать его бранью.

— Уэсли, успокойся.

— Нет, урод, я не успокоюсь. Я верила, когда ты говорил, что любишь меня. Да как ты посмел?!

— Уэсли, хочешь, я приду? — медленно и отчетливо спросил Дункан, как будто разговаривал с ребенком.

— Даже и не думай приближаться ко мне! — взвизгнула Уэсли.

— Уэсли, успокойся, у тебя истерика.

— У меня истерика? У меня истерика? Да ты еще не видел истерики, Дункан!

Она швырнула трубку. Надо заставить его тоже страдать. Может, пойти к нему домой и расколошматить коллекцию компакт-дисков? Или разбить стекла в машине? Позвонить его родителям и рассказать, что он с ней сделал? Мысли о мести, подстегиваемые гневом, перемешанным с виски, переплетались и путались у нее в голове: она готова была закричать.

Уэсли снова набрала его номер:

— Я ненавижу тебя, Дункан. И проклинаю тот день, когда ты появился на свет. Ненавижу! Слышишь меня?

Он не отвечал.

— Ты меня слышишь?

— Уэсли, если ты не успокоишься, я позвоню твоим родителям. Ты меня пугаешь. Зачем ты мучаешь себя?

— Я себя мучаю? Это ты меня измучил!

— Не собираюсь больше тебя слушать. Позвони, когда захочешь поговорить как взрослый человек.

В трубке раздался гудок, не дав Уэсли ответить.

Она швырнула телефон. Он пролетел через всю комнату и ударился о стену.

Усевшись на пол, Уэсли плакала до тех пор, пока не уснула.

Спустя несколько часов Уэсли очнулась. Плохо соображая, что происходит, она оглядела гостиную. Голова раскалывалась. Она увидела на полу телефон с валявшейся рядом трубкой. Возле лужи пролитого на ковер виски лежала пустая бутылка. Девушка попыталась встать, но голова была слишком тяжелой. Она снова опустилась на пол и уставилась в потолок.