Та, которой не стало. Волчицы. Куклы

Главное — не стараться ничего понять. Не задавать себе вопросов. Как можно дольше оставаться в этом состоянии какого-то безнадежного безразличия. Это сложно. Даже мучительно. Но не нужно ни о чем думать. Нужно попытаться обрести контроль за своими мышцами. Итак, тело, кажется, начинает повиноваться. Если есть желание, можно поднять руку. Пальцы сгибаются. Глаза с удовольствием останавливаются на знакомых вещах. Их можно даже назвать: плита, пол. Все верно. Но на столе лежит это письмо на розовой бумаге, вскрытый конверт… Опасность! Надо бежать отсюда… Вот так, спиной к стене, потихоньку открыть дверь, сразу же резко захлопнуть ее и запереть на один — нет, на два оборота. Теперь уже неизвестно, что происходит за этой дверью. Да лучше этого и не знать. А то увидишь вдруг, как буквы надуваются, разделяются, образуют линии, из которых в конце концов получается ужасный силуэт.

Добежав до конца улицы, Равинель оборачивается. Он не погасил свет, и от этого создавалось впечатление, что в доме кто-то есть. Часто по вечерам, возвращаясь из своих поездок, он видел за шторами тень Мирей. Но сейчас он отошел слишком далеко и, если бы даже тень мелькнула, не смог бы ее увидеть. Равинель идет на вокзал. Голова его не покрыта. Он выпивает две кружки пива в привокзальном кафе. Официант, которого зовут Виктор, слишком занят, иначе он обязательно подошел бы, чтобы поболтать о том о сем. Он подмигивает Равинелю, улыбается. Как объяснить, что прохладное пиво обжигает ему грудь, как спирт? Бежать? А что это изменит? Ведь комиссар полиции может получить другое письмо на такой же розовой бумаге, в котором речь будет идти о преступлении. Мирей может подать жалобу, что ее убили. Стоп! Не думать об этом. На вокзале много народа. Свет режет глаза. Красный сигнал кажется слишком ярким, а зеленый — каким-то бледным, расплывчатым. Газеты в киоске пахнут типографской краской. Даже от людей несет запахом дичи, а поезд пахнет, как вагоны метро в час пик. Да, к этому все и шло. Рано или поздно он неизбежно должен был обнаружить то, чего другие люди не понимали и не чувствовали. Живые, мертвые — все едино. Люди грубы, они воображают себе, что мертвые ушли далеко, в иной мир. Неправда! Они здесь, невидимые, но продолжающие свою работу. «Не забывай перекрывать газ». Они говорят с нами своими немыми устами, они пишут нам письма своими невидимыми руками. Равнодушные и рассеянные, люди этого не замечают, но порой это становится явным. Лучше всего вовсе не рождаться, не быть вовлеченным в эту шумную многоцветную жизнь, в этот ураган звуков, цветов, форм… Письмо Мирей — лишь начало его посвящения в тайну. Так чему же ужасаться?

— Ваши билеты, пожалуйста!

Контролер. Багровое лицо, две жирные складки на затылке. Он отстраняет пассажиров нетерпеливым жестом. Он уверен, что таким образом отделяет умерших от живых. Но далеко не все с ним согласны. Например, Мирей, которая не преминет появиться. Письмо — лишь предупреждение. Она не захотела прийти сама. Она скрылась на два-три дня просто из скромности. «Мне нужно уехать дня на два, на три» — да это же просто детская уловка! «Не волнуйся, ничего страшного. Я потом тебе все объясню». Конечно, в смерти нет ничего страшного, это же очевидно. Просто перемена веса, плотности. В сущности, это та же жизнь, но без холода, без забот, без тревог и опасений, что делаешь что-то не так. Мирей счастлива! И все ему объяснит. Да много объяснять и не придется. Он и так все знает. Как он знает все свое прошлое. Все, кто его окружал, — отец, мать, друзья — всегда стремились привлечь его, привязать к себе, отвлечь от чего-то главного. Экзамены, профессия — сколько ловушек! Даже Люсьена не понимает его. Деньги, деньги. Как будто деньги овеществляют силу притяжения. Ведь это она первая заговорила об Антибе…

Вот если бы было солнце, много солнца, все бы изменилось! Мирей не показалась бы более. Ведь солнце гасит звезды, не так ли? Но тем не менее звезды продолжают существовать. Антиб! Единственный способ окончательно уничтожить Мирей. Стереть ее из памяти. Люсьена прекрасно знает, как это сделать. Однако теперь он понял, что у него самого не было никакого желания убежать, скрыться на просторах залитого солнцем юга. Вот и Мирей уже не сердится на него за это. Остается только победить свой собственный страх. Этот ужасный страх, который только и ждет подходящего момента, чтобы обрушиться на него. Привыкнуть будет трудно. Придется приучить себя без содрогания думать о ванне, о мертвой и холодной Мирей с прилипшими ко лбу волосами.

Рельсы то скрещиваются, то разбегаются в стороны на пути поезда. Встречные поезда, вокзалы, склады с шумом проносятся мимо. Вагон тихо покачивается, освещенный синими лампами. Такое чувство, что ты отправился в долгое путешествие. На самом деле ты уехал уже давно и не приедешь никуда, ибо в конце концов придется вновь оказаться среди живых!