Та, которую я...

Незнакомец выпрямился во весь рост, призывно махнул рукой остальным и крикнул:

— Грузите его. На стойбище отвезем. Занятный имперский прихвостень.

Хорошо, что больше не тюкали меня камнем. Только мешок на голову натянули, наверное, чтобы я дорогу не запомнил.

Забросили мое связанное тело на лошадь, она тихо заржала, а через минуту я почувствовал, как кобыла принялась перебирать копытами.

Кочевники мне показались не такими уж и дикими, несмотря на то, что о них рассказывали, и даже вполне адекватными людьми, и я со временем, успокоившись, задремал, мерно покачиваясь на конской хребтине…

* * *

Сколько мы были в пути — черт его знает. Я проспал всю дорогу. У меня так бывает: попадаешь в опасную передрягу — мобилизуешься, а лишь чуть почувствуешь пусть даже мнимое послабление — всё, тут же начинаешь успокаиваться и расслабляться. Наверное, мой мозг так устроен — находит нишу для покоя и скорее туда — нырь! Чтобы не перегреться и не взорваться от постоянного напряжения и волнения.

Однако состояния «покоя» меня лишили сразу же, как только сбросили с лошади и сорвали с головы мешок.

По-прежнему спутанный по рукам и ногам, я умудрился кое-как усесться на траву. Быстро повертел головой — Зубчатых гор нигде не видать, а остроконечные пики, окружающие «божественный» тракт, заметны издалека. Выходит, хрен знает где мы сейчас.

Куда же меня привезли?

Теперь-то уж точно я за пределами империи. Вот и их стойбище — в чистом поле несколько шатров и табун лошадей.

Да уж, сплошной минимализм.

Принялся судорожно соображать, как мне поступить… Если и тут меня не признают, то, может, назваться послом? Должны же быть у них хоть какие-то дипломатические связи? И такой статус обещает мне неприкосновенность.

Да, наверное, вряд ли существует что-то подобное между столь различными народами.

Ну, буду держаться проверенной схемы: ничего не знаю, память отшибло.

Подошел тот, что мне был уже почти знаком. Я видел, как он вышел из самого большого шатра. Теперь только сумел его рассмотреть поподробнее: лицо волевое, обветренное, на башке — копна свалявшихся длинных волос, из-под меховой накидки выглядывает что-то кожаное. Может, доспехи? Или нательная одежда у них такая?

— Меня уверяли, что вы, кочевые люди, вовсе не люди… Звери дикие… Не больше… — осторожно и медленно проговорил я, стараясь наладить с ним приемлемый контакт. — Вот ты… Почему тогда в горах только мычал и рычал? Чтобы страху на меня больше нагнать?

— Имперские вояки моим друзьям когда-то давно языки оттяпали, а я просто привык с ними так же «говорить», как и они, — усмехнулся он с желчью. — Благодари судьбу, что они тебя сразу же не прихлопнули. Но если бы не мертвые зверюги, то…

— Хвала Селене! — машинально выпалил я.

— Дурень, — оскалился он. — Твоя богиня у нас не в чести, нам ее даров не досталось. Мы живем по другим законам.

— Что меня ждет? — затаив дыхание, спросил я.

— Как вождь решит, — ответил он. — Если ты и вправду убил тех зверей, то это тебя красит как воина. Но могут и не поверить… А вот если ты что-то знаешь о движении богатых обозов в тех горах, то это может помочь сохранить тебе жизнь. Надолго или нет — не знаю.

— Знаю! Я знаю! — выпучив глаза, выпалил я.

Ага, знаю. Про четыре раза в год. Просто исчерпывающие сведения. В смысле они исчерпывают все мои знания об этих обозах.

Этот факт ввел меня в уныние.

— А зовут тебя как? — спросил я, чтобы поддержать разговор.

— Феофан, — улыбнулся он криво. — Да. Я сам когда-то был таким же, как и ты. Точнее, жил в империи. А потом произошло всякое, что вынудило меня оттуда спешно сбежать. Повезло, что приняли в это племя. С тех пор я с ними. Таких, бывших поданных империи, тут несколько. Некоторые даже в командиры выбились. Может, и тебя примут.

Пока мы с ним беседовали, к нам подошла троица, судя по фигурам — женщины. С головы до ног закутанные в красивые меха, а их лица скрывали плотные накидки. Правда, та, что была посередине — повыше и пообъемистее, сначала вызвала определенные сомнения в ее половой принадлежности, но как только она заговорила, стало очевидно, что это существо женского рода.

— Ты бывал у императора во дворце? — властным голосом спросила она.

— Конечно! — воскликнул я, стараясь зацепиться за любую возможность, хотя бы косвенно сулящую продлить мою жизнь.

Но тут же пришел в замешательство: вдруг такой ответ вынесет мне мгновенный смертный приговор? Но раз уже ляпнул, слов назад не воротишь.

— Хорошо, — сухо сказала она, и вся троица тотчас развернулась и устремилась к тому самому большому шатру.

— Это что-нибудь означает? — взволнованно спросил я у Феофана.

— О да. Тебе повезло, — усмехнулся он. — Это означает, что ты будешь жить.

— И меня скоро развяжут? — уточнил я, понимая, что самой верной гарантией моего благополучия станет немедленный побег отсюда, как только меня освободят.

— Не сразу… — отозвался Феофан. — Вдруг ты и впрямь расправился с жуткими зверями. Пожалуй, теперь тебе стоит узнать больше об этом племени, да и вообще о кочевниках.