Та, которую я...

Да и действительно, как бы они нагоняли столько ужаса на жителей империи, если бы нападали только с палками и камнями?

Ко мне они отчего-то не подходили.

А вот оно что! Кто-то прискакал, видимо, его и поджидали. Всадник спешился, перекинулся с варварами несколькими словами и направился в мою сторону. За ним последовал один из тех, кто взял меня в плен.

Нужно дать им сразу понять, что я располагаю важной информацией и могу быть полезным. А как мне об этом знаками показать? Промычать я доходчиво не сумею и прорычать тоже. Придется как-то на пальцах изъясняться.

Другого выхода нет.

Чёрт! Руки-то связаны!

Надежда только на амулет.

А вдруг он недостаточно впитал магии, чтобы сокрушить их всех в один момент? А пополнить запас ему пока негде. Кочевники магией не владеют…

Достался же мне дурацкий амулет! Смекалки у него — ноль! Мог бы вытягивать потихоньку магию из служебных колец агатцев, пока мы спокойно в том городишке прохлаждались!

Вот решат эти дикари, что я им не нужен, и кокнут прямо тут под кустом.

И не помогут мне ни амулет, ни Селена.

Сколько раз я слышал, что не стоит в серьезных делах полагаться на кого-то, полностью можно быть уверенным только в себе и нужно надеяться лишь на собственные силы.

Никогда я не придавал значения этим словам.

В моем нормальном земном существовании реалии не подводили меня к таким пограничным ситуациям, чтобы вот так уж остро стоял вопрос, что моя жизнь или что-то такое серьезное и важное для меня могло бы зависеть от КОГО-ТО.

Там всё текло само по себе. Ну да, пристроили меня предки в Академию Космического Корпуса — так это их родительские заботы. Я таким желанием отнюдь не горел. Ни разу не видел себя в радужных снах, будто разгуливаю по мегаполису в курсантской форме, которая вызывает зависть у большинства прохожих.

А в этом странном мире поначалу я и не задумывался о РУКЕ, которая ПОМОГАЕТ. Даже в опасных стычках с врагами. Там было дружеское ПЛЕЧО таких же, как и я, служивых, на которое можно опереться, если устал или ранен, и в равной мере каждый из нас мог рискнуть своей жизнью, спасая товарища.

Но в последние недели, а может уже и месяцы, я почувствовал эту самую РУКУ СВЫШЕ, КОТОРАЯ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНА МЕНЯ ЗАЩИТИТЬ в самой трудной и безысходной ситуации.

И вот сейчас в моем мозгу прояснилось окончательно.

На самом деле я превратился в наивного дурачка, который слепо верит в то, что какой-то нелепый камешек на простецкой веревочке спасает меня от неминуемой смерти. Ну ладно, благоприятные стечения обстоятельств подтолкнули меня к этому. К тому же вот он — на шее болтается. Его можно в любой момент пощупать, прикоснуться к нему и слабохарактерно придать ему несуществующие невероятные свойства.

Так легче жить и не обращать внимания на свои порой выскакивающие наружу — слабость и тщедушность. Убеждая себя: «Зачем мне с ними бороться? У меня вон какая защита ИЗВНЕ имеется».

Но как я мог дойти до того, что сподобился возомнить, будто бы какая-то божественная ТЕТКА в вуали наблюдает за мною СВЕРХУ, да еще и оберегает меня?!

Теперь я понимал, что стал намного безумнее Агаты…

Вот только она ни на кого не уповает, разве только на свою бесподобную задницу, которая, красуясь на полощущихся прапорах, наводит страх на всю империю. Графиня сама задумывает грандиозные планы и воплощает их в жизнь. Хотя нет. На меня ведь она ставку сделала. Да еще какую!

А я…

Единственное, во что я могу непоколебимо верить и на что надеяться — так это… гравитация!

Пусть только снимут с меня путы, и я задам такого стрекоча!

Шедшие ко мне кочевники, приблизились вплотную. Неожиданно тот, который недавно и мог только что мычать да рычать, сказал весьма членораздельно и отчетливо приехавшему всаднику:

— Нашли в горах. Одного. Неподалеку в долине валялись трупы зверюг с клювами. Не похоже, что он это сделал, но…

Всадник склонился ко мне и с интересом всмотрелся в мое лицо.

— Вы узнаете меня! — встрепенулся я. — Присмотритесь повнимательнее! Я должно быть из ваших. Не знаю, как попал на территорию империи, но меня там точно пытали и били по голове! В результате я память потерял. Совсем. Но по наитию к вам, своим братьям! К своим соплеменникам! Шел-шел и вот пришел!

А что? Про потерю памяти везде прокатывает. Кочевники разве не такие же люди, что ли?

— Первый раз вижу, — усмехнулся незнакомец.

— О! Вспомнил! — выпалил я первое пришедшее на ум. — Я с Бертой знакомство водил! Она ведь из ваших?

— Какой Бертой? — хмыкнул он. — У наших отродясь таких имен не было.

Чёрт! Что говорить? Подходящие слова словно заблудились в моей черепной коробке.

— Да это я… Клюегорбов, зверюг этих с клювами, — кивнул резко и отвел глаза. — Признаюсь.

— Да быть того не может, — присвистнул незнакомец.

— А вы развяжите, я покажу, — предложил я, стараясь изобразить на лице максимальную доброжелательность.

Он задумчиво покачал головой.

Зря я, видно, это сказал! Вселил в его сердце тревогу, будто я являюсь вероятной скрытой угрозой. Хотя тем самым я, возможно, сохранил себе жизнь. Сам. Без помощи всяких неодушевленных предметов и божественного вмешательства.