Та сторона

Что меня толкнуло на это? Бурный поток мыслей, просочившийся в одну секунду. Генри говорил мне, что это так называемая «месть». От кого? От тех, кого он называл химерами? Если химеры по субстанции это то же, что и кондотентьеры, но их цели совершенно противоположны, то и способы воздействия на наш мир у них должны быть теми же. Допустим, что тот, кто вселялся в Дядюшку Генри и старуху Клеменсе, действительно менял их так называемую судьбу в лучшую сторону, значит, химеры должны ломать ее насовсем. Если же предположить, что Кейт, будучи увлеченной искательницей ответов на ей же придуманную тайну, как обычно сидела в своей коморке и скрупулезно рылась в записях и тут, внезапно, она что-то обнаруживает. Как только она это обнаруживает, химеры замечают это, замечают оттуда, с другого мира. Создание этой субстанции вселяется в нее и, поскольку оно существо другого рода, других законов, нарушает физику, вздымает ее тело ввысь и в этот момент… В этот момент захожу я.

В руках у Кейт я не заметил никаких обрывков, но можно полагать, что она почувствовала что-то неладное и успела спрятать хотя бы намек на результаты своих исканий. В библиотеке я искал, и помимо пропажи той таинственной книги ничего не нашел. Но ее одежда. Ведь никто не рылся в ее карманах. Когда я увидел ее вещи, я тут же подумал об этом. Моя совесть шла порознь с этими мыслями, но я надеялся найти хотя бы что-то значимое.

Я на цыпочках прошел к стулу, на котором лежали ее вещи, и аккуратно наклонился над ним. Ее брюки-клеш, блузка, огромная клетчатая рубашка, очки и маленькая сумочка. Осмотрев их поверхностно, я просунул руку в карманы брюк. Пусто. Следом последовал нагрудный карман ее блузы. Ничего. Сумка и рубашка тоже оказались пусты. Различные талоны, книги, карточки, косметика, старый блокнот, чеки из магазинов и даже какая-то веточка, все это было стандартом для нее, а то, что искал я, не должно было вписываться в сформировавшийся алгоритм ее решений.

– Ох, Кейт, – прошипел я. – Оставила бы ты хотя бы намек…

Уголком глаз я заметил деталь, которую человек, не знакомый с ней, принял бы за обычную, но я то знаю ее как облупленную! Книга Маленьких женщин? Вот это фокус. Она уж явно не должна стоять наряду с Виктором Франкенштейном Шелли или трилогией желания Драйзера. Она приковала мой взгляд, и, кажется, я решил загадку. Я вытащил книгу в твердом переплете из сумки и еще раз попрощался со своей дорогой, непредсказуемой Кейт. Это уж точно не последняя встреча, но почему меня всего трясёт? Нет, я не смог сдержаться. Я вернулся обратно и склонился над её безжизненным лицом. Созерцая прекрасное, я испытывал глубокую печаль, но приложил к её лбу сухие губы…

Мне оставалась только дорога домой. Дорога домой и глубокий анализ предмета моих исканий. Там точно должна быть записка или клочок бумаги, и даже если текста на ней нет, не помешает прогреть ее, чтобы узнать, о чем она думала.

Медленно тянулся день. Мой живот, глаза и руки переставали слушаться командам мозга. Ноги же, наоборот, запрограммированы идти туда, куда следует. Моя съемная маленькая квартирка… Давно я покинул ее… Меня всегда печалили мысли о переезде, но сейчас, когда мой единственный друг даже не в коме, а можно сказать в плену, я просто не могу не составить службу ее цветам. Можно было полагать, что это всего лишь кома, но нет – люди не левитируют! Пока ноги упрямо шагали вперед, мне протестовали голод и усталость.

Надо бы поспать, – думал я, но мне не позволял я сам пойти на такой поступок. Однако когда я пришел в свою тесную квартирку на третьем этаже пятиэтажного дома 50-х, тело мое размякло, и бороться не было сил. Я уснул, сжимая в руках шедевр Луизы Олкотт. Поразительные сны тревожили моё сознание. Они не были страшными – в точности наоборот, были захватывающими. Описать точно, что я видел у меня не хватит лексикона и способности грамотно передавать информацию, но эти чувства неповторимы! Будто сам космос постирал свои объятия, приветствуя меня и приглашая в гости. Вокруг меня густилась бесконечность и я отдавался ей, тонул в её непрекращающихся пределах. Это были иллюзии жизни, невероятные приключения внутри чего-то незыблемого, несуществующего.

Когда я открыл глаза над городом висела луна. Густая, непроницаемая ночь упала на его крыши, и звезды – подстрекатели несбыточных фантазий – светили тускло, едва выдавая свое местоположение. Но какой же покой хранился в небе! Как медленно плавали тучи дыма заводских труб, как одиноко летали птицы над безжизненной, сонной улицей. По моему телу бежала гадкая зыбь, словно я еще не проснулся, а лишь гуляю по задворкам своего сознания. Но сейчас это уже не сон. Слишком уж яркое одиночество я испытывал. Не бывает такого во сне…