Табак

Кондоянис посмотрел в окно. Немецкая машина все еще стояла на шоссе, а урод с непомерно коротким носом по-прежнему возился с мотором. Альбинос с красными глазами сидел в машине и читал газету, время от времени посматривая в сторону фабрики. Все это показалось Кондоянису очень похожим на приемы агентов гестапо. Если они следят не за Борисом, а за ним, подумал он, надо ожидать неприятностей. Грек вдруг понял, что времени терять нельзя.

– Малони! – обернулся он к итальянцу. – У вас есть связи с немцами… Не смогли бы вы попросить у них трансформатор и несколько тюков табака?

– Не смешите меня, – сказал Малони. – Когда вы видели, чтобы немцы оказывали услуги?

Кондоянис посмотрел на Бориса, как бы желая сказать: «Вот видите? Ничего не поделаешь».

– В таком случае я не могу подписать договор, – повторил Борис.

Грек обернулся к окну и опять увидел немецкую машину. Немцы флегматично курили с видом людей, которым спешить некуда. К машине приблизился мотоциклист в военной форме и с пистолетом на поясе. Альбинос сделал ему знак рукой. Мотоциклист свернул на улицу, идущую от шоссе, очевидно, с намерением занять задний выход. Кондоянис не вытерпел и обратил внимание Бориса на маневры агентов.

– Торговый отдел гестапо напал на наш след, – заметил он угрюмо. – Если вы не поторопитесь, будет поздно.

– Немцев я не боюсь, – небрежно произнес Борис.

Грек промолчал и злобно подумал: «Естественно! Дела с ними улаживает твоя жена». Но его опасения, что сделка расстроится, все нарастали.

– Говорите же, в конце концов, что нам делать? – спросил он нетерпеливо.

– Поскольку фабрику принять невозможно, я настаиваю па том, чтобы ее стоимость была выплачена в швейцарских франках.

– Это исключено! – Лицо грека перекосилось от злости и побагровело. – Абсолютно исключено!

Голова у Бориса болела все сильнее, тело обливалось холодным потом. Он едва держался на ногах, но все-таки спросил совершенно спокойным тоном:

– Мы можем рассчитывать на вашу машину для возвращения в Каваллу?

– Разумеется, – сказал грек. – Но вы требуете невозможного! Я не могу прибавить вам ни франка.

Борис равнодушно взглянул на него мутными глазами. Наступило молчание. Один Костов понимал эту драму. Больной, одряхлевший, стоящий перед крахом своего мира, генеральный директор «Никотианы» напрягался до предела и наносил удар, достойный поры его наивысшего могущества. Борис был близок к возможности выпутаться без потерь из авантюры в Беломорье. Другие фирмы не могли и мечтать об этом. Еще немного, думал Костов, и он получит за свой табак настоящую цену в швейцарских франках, неофициальный курс которых во много раз превосходит обесцененные бумажные марки. Даже в этот катастрофический момент, когда другие табачные фирмы погибают, «Никотиана» не упустит своего в Беломорье, успеет насосаться иностранной валюты. И все это зависело от одного мгновения, от последних остатков хладнокровия, от готовности идти на риск, от решения человека, который управлял «Никотианой» двенадцать лет. Итальянец и греки с натянутыми до предела нервами ждали этого решения. И дождались. Борис покачал головой и направился к выходу. Остальные молча последовали за ним.

Когда они шли по двору, Кондоянис приблизился к Борису и почти простонал:

– Я согласен. Приходите после обеда к нотариусу, подпишем договор.

У Бориса едва хватило сил добраться до машины Кондояниса, и он в изнеможении упал на сиденье. Безжалостное солнце и горячая морская влага были ему нестерпимы.

Грек остался на тротуаре.

– Его надо отвезти прямо в гостиницу и позвать врача, – сказал он Костову. – Я бы рад был предложить свою квартиру, да боюсь, что это вызовет подозрение у немцев.

– А вы? – спросил эксперт.

– Мы с Малони пойдем пешком. Я хочу узнать, за кем поедут эти собаки.

Кондоянис указал взглядом на агентов.

– Когда же мы подпишем договор?

– Мой адвокат приготовит его немедленно. Если здоровье вашего шефа ухудшится, найдите способ сообщить об этом мне на квартиру, тогда я приду с нотариусом в гостиницу. Дорога каждая минута.

Костов сел рядом с Борисом. Инженер отправился на склад болгарского интендантства спросить, не пойдет ли военная машина в Каваллу, – он хотел уехать в тот же день.

Шофер повел автомобиль к гостинице для болгарских офицеров, а Кондоянис, Малони и нотариус пошли по тротуару пешком.

Автомобиль с гестаповцами в штатском по-прежнему не двигался с места. Кондоянис, желая от них отделаться, наивно предложил направиться в верхнюю часть города, по узким и крутым уличкам которой нельзя было проехать на автомобиле. Минуту спустя нотариус оглянулся.

– Машина движется за нами, – сказал он встревоженно.

– Значит, опять придется раскрывать кошелек. – Грек презрительно усмехнулся. – Немцам приходится туго. Их тайная полиция превратилась в банду вымогателей, которые любой ценой стараются добыть иностранную валюту, чтобы обеспечить себе бегство в Южную Америку.

– Оно и понятно! – сказал Малони. – Эти субъекты могут найти убежище только там или в Швейцарии. Но, может быть, они хотят вас арестовать по другой причине.

– По какой? – нервно спросил Кондоянис.