Таблетка

Комбайн стоял в кустах метрах в двадцати от дороги. Коррозия не пощадила механизм советской эпохи, но прославленное имя «Нива» на борту читалось чётко. Ещё в прошлый приезд сюда Харитон срезал болгаркой прикипевшие болты, и теперь можно было попытаться сорвать с шасси верхнюю часть механизма. Наверняка эта штука как-то называлась, и механизаторы знали это слово, но Харитон механизатором не был. В данный момент он выступал сборщиком металла. Для него было важно загрузиться бесхозным металлоломом, за полцены сдать его Хап Хапычу, положив на карман не слишком большую, но приятную сумму. Что касается истории комбайна, то она была ясна как на ладони. Когда-то пройдошистый механизатор загнал вверенный ему комбайн в ивовые заросли, поснимал что было в нём медного или бронзового и радостно пропил, а обездвиженный механизм остался ржаветь под открытым небом. Но теперь очередь дошла и до железа, и рядом появился Харитон.

Проще всего было бы зачалить верхнюю часть тросом и, рванув как следует, сдёрнуть верхушку с основы. В крайнем случае, если там всё держится крепко, вытащишь весь комбайн из кустов на обочину. Но троса у Харитона не имелось, равно как и буксировочного крюка. МАЗ, на котором он ездил, был собран в Белоруссии в конце пятидесятых и поначалу представлял из себя самосвал. Потом разгрузочный механизм приказал долго жить, и заводские умельцы, ещё в советское время, установили на его место фискар, снятый со списанного лесовоза. В таком виде МАЗ и трудился, пока не попал в заботливые Харитоновы руки.

Не особо затрудняясь размышлениями, Харитон вломился в кусты, зацепил фискаром верхушку комбайна и дёрнул, намереваясь поднять её в воздух. Фискар — штука мощная, рассчитанная на то, чтобы грузить на лесовоз пятивершковые хлысты. Но грузить мерно, без рывков. К тому же собран был фискар, как говорится, в эпоху исторического материализма. В результате что-то внутри хрустнуло, брякнуло, и фискар обвис навеки, комбайн не разломав.

— Чтоб твою мать! — возрыдал Харитон. — Нашёл, когда ломаться!..

А что делать? Заработки просвистели мимо. Плюнул и поехал домой, не загадывая, как теперь будет обходиться с покалеченной машиной.

Дома пусто, Людки нет, обеда тоже нет. До сих пор Харитон не мог понять, как его угораздило с Людкой сойтись. То есть, сойтись с ней мог кто угодно, Людка была известная шалава. Харитон и до армии, и после тоже, был не прочь провести ночку в её постели, но чтобы жениться, этого и в мыслях не было. И тут вдруг Людка объявляет: «Я беременна». Ему бы спросить: «От кого?» — и гнать Людку поганой метлой, а он вздумал сыграть в любовь и женился. Никакой свадьбы не было, просто пошли и расписались. Дружки ухмылялись, мать ревела белугой, а потом, не желая жить с такой невесткой под одной крышей, ушла в дом престарелых, благо что возраст позволял. Харитон уже через неделю не мог понять, чего ради его занесло в загс. А уж когда выяснилось, что никакой беременности нет, да и откуда ей взяться? — на торном месте трава не растёт… — тут Харитон раскаялся в дурацком поступке, но поздно — паспорт проштемпелёван. Идти разводиться было в ломы, так Харитон и остался женатиком.

Пошатавшись в доме, где его никто не ждал, Харитон решил ехать в «Паук» — единственное городское кафе, которое считал достойным себя. Правда, ожидаемые заработки сегодня не состоялись и «Паук» был не по карману, но ведь надо же где-то залакировать огорчение. Припарковал обесфискаренный МАЗ рядом с фурой, приехавшей, если верить номерам, из семьдесят шестого региона, хлопнул дверцей и вальяжно вошёл в зал.

Час был не поздний, и народу в кафе немного, поэтому Людку Харитон увидал сразу. Она сидела рядом с каким-то бугаём, недопустимо близко, едва ли не в обнимку. В небольшом городке все знали всех, любой человек рано или поздно примелькается, но этот был явно незнаком, не иначе дальнобойщик с ярославской фуры. Харитон на него и внимания не обратил, а сразу шагнул к Людке, заранее занося карающую длань.

— Вот ты где! — пропев краткое обвинение, Харитон смазал неверной супруге по мордасам. Не сильно, только чтобы обозначить начало воспитательного процесса.

Людке для разгона не требовалось и секунды. Она немедленно издала дичайший вопль, адресованный официантам, охраннику, исполнявшему также роль швейцара, но, в первую очередь, своему иногороднему спутнику.

Паучьи сотрудники не торопились вмешиваться, понимая, что это семейная разборка и моральная правота на стороне Харитона, а вот ярославец грозно полез из-за стола:

— Ты на мою тёлку руки распускать?!

«Это моя жена!» — хотел было позорно объявить Харитон, но в этот момент дальнобойный кулак приложился ему под глаз.

Свет мигнул и вырубился.

* * *