Таблетка

— Неправда это, брешкотня твоя. Я книжки читаю, у меня в сторожке их до хера, штук десять. А ты когда последний раз книгу читал?

— Я их и в школе в руки не брал. С учебника спишу, русичка всегда законный тройбан поставит. А ты, значит, читаешь эту макулатурку. Как тут? — Харитон, не глядя, распахнул книгу, запинаясь, прочёл: «От лиры искры побежали и все-дро-бя-щею струёй, как пламень божий, ниспадали на чёла бледные царей». Рехнуться можно. И не склад, и не лад, поцелуй корову в зад. Вот ты мне скажи, как надо говорить: бледные чёла или чела?

— Бледные чёла, — после некоторого раздумья ответил Яхша. — Проверочное слово: «чёлка». У лошадей чёлки, а у царей — чёлы.

— Ну ты профессор! — Харитон вернул Яхше книгу. — Держи, наслаждайся. А у меня дела.

Харитон каблуком расплющил собранные банки, покидал их в пластиковый пакет, опустил всю гидравлику, вернув мусоровозке нормальный вид, стянул белые перчатки и уехал, не попрощавшись с Яхшей.

Городская свалка находилась километрах в пяти от города. Ехать было недалеко, так что за день Харитон успевал сделать пять рейсов. В гараже Харитон предпочитал без нужды не появляться, припарковывал мусоровоз около дома. На сегодня работа была закончена, Харитон ещё заехал к Хап Хапычу, который принимал алюминиевые банки по сорок копеек за штуку. Добыча сегодня была — сущие слёзы, и на одну баночку пива не хватит, но не везти же собранное домой, Анна это дело не одобряла.

Хапыч по-прежнему занимался металлоломом, хотя даже поток чёрного металла значительно сократился. Хапычу было давно за семьдесят, и он сам словно покрылся ржавью, но дела не бросал.

— Не жирно ты теперь возишь, — приветствовал он Харитона. — А у меня, смотри, грейфер на портале устанавливают. Обойдусь теперь и без магнита.

— Грейфер обмыть надо, чтобы не ломался, — намекнул Харитон. — С тебя причитается.

— Обмоем, — согласился Хапыч, выуживая невесть откуда банку «Балтики номер семь». Вскрыл банку, отхлебнул и закончил фразу: — А тебе — нельзя, ты за рулём.

— Жмот ты, Хапыч! — истово произнёс Харитон. — Тебе о душе думать пора, а ты гребёшь и гребёшь. Куда тебе? В гробу карманов нет, с собой не заберёшь.

— Найду куда. Но уж не тебя поить. В Фонд мира отдам.

Харитон плюнул и ушёл, как говорится, несолодно хлебавши. И уже садясь в мусоровозку, увидал Людку. Людка, с которой Харитон так и не удосужился развестись, покачиваясь, брела по улице.

— А, муженёк! — проорала она, заметив Харитона. — Иди сюда, муженёк, я тебя, падлу, приголублю!

Харитон завёл мотор и газанул что есть мочи. Мусоровозка аккуратно въехала в выбоину на асфальте, с ног до головы окатив Людку грязной водой.

— Вот тебе! — мстительно процедил Харитон и уехал, провожаемый бессильным Людкиным матом.

Мусоровозку Харитон оставил около дома. Не хотелось так сразу показываться на глаза Анне, но пивасиком разжиться не удалось, в кармане брякало лишь несколько рубликов, вырученных за собранные банки. А чтобы угостил кто, этого нынче не водится. Прошли времена, когда куча народу гуляла за Харитонов счёт, после того, как ему удавалось провернуть удачное дельце. Последний раз такое случилось, дай бог памяти… он ещё на заводе работал. Они с мужиками своротили с фундамента здоровенный строгальный станок и определили его Хапычу в металлолом. А чего такого, всё равно он без дела стоял и старый был, как не знаю что. Немецкий ещё, после войны привезён в счёт репараций. Кому такой нужен? Только Вторчермету. Мало ли, что станок был в рабочем состоянии: немецкие станки вообще никогда не ломаются, так что же их после этого, не трогать?

Но бабка в проходной раскудахталась: «Да что же вы творите? Мы после войны завод девичьими руками восстанавливали, а вы грабите, хуже фрицев!». Харитон ей так прямо и ответил: «Умолкни, дурында. Ты свою пенсию получаешь и на проходной ни хрена не делаешь, а деньги тебе капают. Дай и другим заработать». Но бабка не успокоилась, поднялся скандал, и Харитона с завода выперли. А там ещё было столько невывезенного!

Харитон после этого устроился в Спецтранс. Машину ему выдали новую, но в плане халтуры напрочь бесперспективную. На ней он и мучился с тех пор, а былые приятели поразбежались, что тараканы от кипятка.

В доме Харитона встретил отчётливый запах супа на говяжьей тушёнке. С детства этот аромат был ненавистен ему. Разбухшие в супе макаронины и волокна говядины… Но Анна, похоже, ничего другого варить не умела. Зато в «Пауке» сейчас подают харчо. Его специально готовят для чёрных, которые захватили весь городской рынок. Азеры кушают харчо, а простому человеку остаётся облизываться.

— Пришёл? — встретила Харитона Анна. — Давай быстренько — в душ и обедать.

Спорить, отстаивать своё мнение не имело смысла. Это Харитон понял давно и прочно. Прошаркал в ванную, разделся, включил душ. Надо же такое придумать: мыться в душе каждый день! Ей, видите ли, кажется, что от Харитона воняет помойкой. А он, между прочим, работает в белых перчатках, а не как Яхша и прочие забулдыги, что кормятся при свалке.