Таблицы неделимости 2

Главный генетик верил в проект и любую шероховатость в отношении него, воспринимал, как личную обиду. Подчинённый знал это, но умолчать было ещё хуже, чем очутиться на одной из, отдалённой от столицы, диких планет, без уверенности в восстановлении. Солтису не терпелось закончить этот неприятный служебный разговор, он не хотел портить своё настроение на целый день. Этот мутант не хотел никак выбраться из его головы:

– Интересно, карточкой какого идиота он воспользовался, чтобы обойти запрет транспондера?

Подчинённый закашлялся. Солтис подождал, пока пройдёт приступ. Подчинённый уже выходил из помещения, вопрос генетика его догнал у выхода:

– Вашей, шеф.

Солтис схватился за то место, где по всем законам природы должно быть сердце и потерял сознание. Он очнулся в кабине восстановителя, перед глазами менялись картины: пивной бар, какой – то урод-алкоголик, блеск рамп – богатство и нищета.

– Наверное, там, в баре, он и вытянул мой код.

Нашлось объяснение, да главный генетик и руководитель стратегического проекта считал, что он имеет право на обход системы и не проходя обычных для народа процедур, воспользоваться лучом по – своему усмотрению, чтобы переместиться в любую часть различных вселенных. Но как он догадался? И, вообще, что я здесь делаю? Последний вопрос он произнёс вслух перед собравшимися сотрудниками, он ещё не собирался омолаживать своё тело.

– Вы умерли, шеф.

Циклоп рассмеялся, ему понравилась шутка подчинённого. И только в конце работы, когда он рассматривал, листая память лабораторных регистраторов, итоги сегодняшнего дня, он понял, что это была не шутка. Он всматривался в результаты обследования врачей, перед глазами была пелена:

– Ох, уж, этот «кукла»!

На следующий день был прерван контракт с наблюдателем, Урию направили на край вселенной, туда, о чём мечтал её последний бойфренд – на остров мартышек. Бедная женщина, всегда считая себя светской львицей, очнулась на ветке дерева в окружении волосатых грязных вонючих самцов, которые не могли понять, как здесь появилось это накрашенное одноглазое чудовище. Вожак стаи чуть не подавился бананом. Над джунглями пронёсся крик ужаса: – А-а-а-а! Обезьяны кричали громче Урии. «Кукла», обрадовался непонятно чему, он последнее время отзывался на имя Витёк, которое к нему прилипло после смены его последнего тела. Он был похож то ли на якута, то ли на узбека, то ли на жителя какой другой планеты, но как всегда, отличался от гендерной расы циклопов. «Кукла», не любил столицу, он не считал её своей, он не родился в этих землях. Ему не нравилось здесь, он не переносил местный бомонд с их производными. Он ненавидел императора. У них это было обоюдное чувство. Когда на горизонте появлялся урод, похожий на бритую обезьяну, все члены императорской семьи старались покинуть столичный подиум, расположенный на Плаце империи. Витёк не мог пройти мимо них, чтобы не оставить подарок, в виде какой-нибудь неизлечимой пакости. Император, до сих пор прячет под чалмой рога, а его дочь кутает шею, никто не знает, что ей прицепил «кукла». Сам же «кукла» был неуязвим: в крематории каждый день сжигали его двойников – големов, по приказу императора запрещено было воспроизведение этого урода, его взрывали, топили в кислоте, рубили на молекулы, травили всепланетными ядами, но каждое утро он делал пробежки вдоль дворца, через сенатскую площадь, с выходом на Плац империи. «Кукла», был нагл и бесцеремонен, он мог нанести визит во дворец, минуя ничего не замечающую охрану, в тот момент, когда императрица принимала душ или очередного понравившегося фаворита, в самый неудобный момент. Император не мог выдать свою единственную дочь замуж, и всё из-за этого эталона. Император давал отчёт, что с гибелью «куклы» недолго продержится империя, в которой всё было поставлено на технологии древних жителей, доступом к которым служит генетический код «куклы». Как приборы погибшей цивилизации, находящиеся совсем в другой галактике, определяют, что носитель кода жив? Никто не знает. Парадокс! Но пока жив «кукла», жива и империя. Его нужно было оберегать и охранять, как зеницу ока, а око у каждого нормального циклопа одно. Природа всегда была против излишеств. «Кукле» было неуютно и скучно в столице с её нескончаемыми церемониалами и этикетом, он старался обмануть систему и вырваться на простор – туда где жизнь бурлит, а не прячется в тени дворцов, выдавая свою похоть, за целомудрие истинных намерений. На рогах императора выросли колокольчики, предупреждающие любвеобильную супругу о его приближении. Могло быть и хуже.

– Нет ничего хуже «куклы» в вашем городе!