Табор уходит

Старшие, судя по тому, как бодро они насиловали у памятника Штефану Великому иностранку, были уже в половозрелом возрасте. Иностранка вскрикивала «ноу», и пыталась вырываться, но это, знал лейтенант, было делом гиблым. К тому же, в задачи полиции Кишинева не входило охрана жизни, здоровья и имущества граждан и гостей столицы. По новому указу министра внутренних дел, полицейские обязаны были охранять только власти и себя. Так что Петреску глянул на иностранку мельком, и отвернулся. Раз уже трахаются, оценил он возраст старших беспризорников, значит, лет по 12 им уже есть. Петреску вспомнил, что вычитал это в книге «Мальчик, юноша, подросток», которую подобрал и внимательно изучил на днях. Семьи бежали из Кишинева и библиотеки валялись на улицах… Стало быть, и оволосение покровов у ребят началось, подумал Петреску, и мельком глянул еще раз. Так и есть, началось оволосение, увидел лейтенант. Хорошая, значит, книга, подумал он. Правдивая.

Иностранка плакала. Лейтенант, всегда считавшийся самым галантным мужчиной на курсе в полицейской академии, ни секунду не раздумывал, броситься ли девушке на помощь. Конечно, нет. Да и потом, придется оформлять вызов полиции. А он по новым правилам, выдвинутым стране МВФ, был теперь платным. А денег у иностранки точно не было — детишки сначала грабили, а потом уже убивали и насиловали. К тому же, у полиции была договоренность с беспризорниками. Бандам разрешали проходить через город и проводить в нем до двух недель, при условии, что они покинут Кишинев. Взамен беспризорники не трогали полицейских и не пытались пересекать самую важную транспортную артерию Кишинева. Трассу, связавшую кишиневский аэропорт со зданиями правительства, парламента и президентским дворцом. Трассу имени Европейской интеграции. Ту самую, по которой ехали кортежи с чиновниками из международных миссий, дипломатических представительств.

Чиновники и гости Молдавии, глядя на этот чудесный асфальт, это великолепные дома по его краям, яркие рекламные щиты… были искренне уверены, что видят Молдавию такой, какая она есть. Между тем, все это было нарисовано на фанерках. Слоганы же на транспорантах придумал давний знакомый лейтенанта, рекламщик Лоринков. Тот искренне утверждал, что в таком обмане нет ничего страшного.

 Понимаешь, — говорил он, выпив с лейтенантом, — ведь Молдавия она такая, какой мы ее себе представляем.

 Поэтому, — развивал он мысль, — если мы представляем Молдавию такой, какой намалевали ее на щитах для иностранцев, значит это она и есть.

 Наша Молдавия, наша солнечная Родина! — плакал он, и заказывал официантам еще вина, а оркестру — гимн республики.

Петреску не очень верил в искренность Лоринкова. Слоганы, на взгляд полицейского, были чересчур приторными.

… «Добро пожаловать, мы вас жалуем», «Приехал в Молдову? К нашему гостеприимству будь готовым», «Солнце, вино, кукуруза, виноград, — вот чем приветствует вас Кишинев–град», «Мы, молдаване, поем и танцуем, мы вас накормим, напоим и, конечно, обуем!»…

Все это, по мнению Петреску, было тайным издевательством не чистокровного Лоринкова над Молдавией и молдаванами. Но подозрения свои полицейский оставлял при себе, потому что, во–первых, славный лейтенант не был доносчиком, а, во–вторых, такими делами занималась не полиция, а Служба безопасности Молдовы.

Тактично дождавшись, пока мальчишки закончат трудиться над всхлипывающей иностранкой, Петреску подошел к огню поближе. Он не боялся, потому что был вооружен, — как, впрочем, все здесь, — весьма опытен, и, самое главное, одет в гражданское.

 Чего надо, дед? — спросил, не поворачивая головы, один из пацанов, перемазанный золой.

 Погреться бы мне, — сипло ответил тридцатилетний лейтенант, который и впрямь зверски замерз, потому что в Кишиневе не топили и все его жители постоянно жаловались на холод.

 Есть чего? — спросил мальчишка.

 Еда, — сказал Петреску и протянул руку с пайком.

Это была небольшая картофелина и луковица. Вклад лейтенанта в общий котел оценили, и спустя пару минут он уже грел руки у костра. Никаких вопросов Петреску не задавал и сам ничего не говорил. Он, по закону стаи, ждал старших, чтобы оказать им свое уважение. Все важные вопросы решают с главарями. Он, начальник управления полиции сектора Рышкановка, это точно знал. И такой подход одобрял.

Девушка завизжала особенно громко. Лейтенант оглянулся. Он увидел, как как беспризорники тащат жертву и ее мужчину, лежавшего в беспамятстве — иностранец, определил Петреску — к памятнику Штефану Великому. На кресте, который держал воевода, придумавший Молдавию — и Петреску часто сомневался, что это была хорошая идея, — уже болтались две петли.

 Беспредельщики, — подумал Петреску, глядя на бесстрастные лица детей.

Иностранка вдруг заорала на чистом молдавском:

 Да что же это вы делаете, беспредельщики?!

 Я же здешняя, землячка ваша!

 Проститутка бля, — сказал мрачно кто–то из насильников.