Табор уходит

… ученики, отволокшие тело Серафима в тайный уголок под нары, молча переглянулись, когда в барак ворвались несколько надзирателей. Пока заключенные делали вид, что спят, палачи вытащили из–под одеяла стукача Сахарняну и велели тому встать на колени, а голову положить на табуретку.

 Это еще зачем? — спросил удивленно стукач, уже начавший писать донос на злоумышленников, которые прячут под нарами тело казненного Ботезату.

 Какие же вы все разговорчивые, — вздохнул новоиспеченный майор.

 Начальник бля одумайся, — сказал Сахарняну, который все быстро понял, — я же в натуре соль бля интеллигенции Молдавии ее блядь культура и искусство на хрен…

 Культура твоей солнечной и европейски ориентированной республики, ее виноградников и яблочных садов… — прохрипел Сахарняну.

 Я бля поставлен самой природой во главе интеллигенции Молдавии защищать ее от бля русских матерщинников и хамов бля, — прошипел он.

 Суки бля дайте жизни, — попросил он.

 Налейте н-на, супа в жилы! — воскликнул Сухарняну, бегая кругами от смеющихся охранников.

 Ску бля волки позорные в натуре н-на, — добавил Сахарняну, устав, и остановившись.

Майор, поставив тяжело дышащего Сахарняну на колени, прижал голову к табуретке и хакнул. Сахарняну удивленно поднял брови и хотел было всплеснуть руками, но это у него уже не получилось, потому что голова, помаргивая, лежала в углу. Майор свирепо оглянулся. Барак делал вид, что спит. Голова раскрыла рот и застыла.

 Пошли, Сахарняну, — сказал палач, усмехнувшись, и сунул голову в мешок,

 А что с телом сделать? — спросили его помощники.

 Как и предыдущее, утопить в параше, — велел майор.

Когда шаги стихли, заключенные вылезли из–под нар. На всякий случай проверили пульс Серафиму, приложили к губам кусочек зеркала. Бесполезно… Распятый умер еще на колесе из–за потери крови и удушья. Учителя оплакали и обтерли тело старой губкой, чудом сохранившейся в бараке.

 Что будем делать с телом? — спросил кто–то из учеников.

 Надо его спрятать, — ответил новый Серафим.

 Зачем, — сказал кто–то в углу, — вдруг он воскреснет…

 Наш учитель Серафим, — сказал новый учитель Серафим, — был великий учитель, а не шарлатан и лже–мессия. Воскресение в 21 веке, веке скоростных поездов, тайфунов, презервативов с анестетиками, и чернокожего президента США, это сказки для дурачков, возлюбленные друзья мои…

 Верно, — согласились все.

 Учение Серафима, — сказал Серафим, — ценно для нас истиной.

 Но как уловка для слабых духом это вполне подойдет, — сказал Серафим.

 Так что, — пояснил он, — если тело Серафима пропадет, то сомневающиеся точно уверуют, что он был взят на небо, и, следовательно, ряды наших сторонников пополнятся.

 Значит, и Исход случится быстрее, а это наша главная и единственная цель, — закончил Серафим.

Все глядели на него с уважением. Всего за пару дней этот мальчишка возмужал и, казалось всем, его устами и впрямь говорила истина.

 Значит, спрятать тело понадежнее, — сказал кто–то задумчиво, — но где же?..

 Там, где никто не догадается его искать, — сказал Серафим и встал у окна, отчего на лицо его упал свет фонаря над бараком.

Только тогда все увидали, что у рта парня за ночь пролегла скорбная и жестокая складка.

 Ты имеешь в виду… — спросил робко кто–то.

 Я имею в виду, — подтвердил Серафим.

 Но… — пытался возразить кто–то.

 Никаких «но», — сказал Серафим, — мы утопим тело Серафима в параше, там, где его никто не найдет…

 Мы предадим поруганию глину, чтобы возвеличить душу, оживившую глину, — сказал Серафим.

 Гм, стоит ли топить в дерьме тело основателя великого молдавского учения? — последний раз попытался возразить кто–то.

Новый Серафим язвительно усмехнулся.

 То есть, по–вашему, дерьмо, в котором утопили великого молдавского поэта и президента Союза журналистов Молдовы, недостойно принять тело нашего учителя? — спросил он.

… изломанное тело Серафима некоторое время лежало на поверхности бурой жижи, после чего постепенно, и очень медленно, стало тонуть. Мужчины, зажав носы, стояли, вытянувшись в струнку. Живой Серафим сказал, глядя вслед мертвому Серафиму:

 Тот, кто раскроет тайну тела учителя, будет проклят.

 Воистину, — сказали хором остальные.

Спустя час все было кончено.

Заключенные вернулись в бараки, щурясь встающему над Касауцким карьером солнцу. Помятые после ночной пьянки надзиратели, покрикивая, собирали лагерь на построение. Затем люди шли в карьер, где, постанывая, втыкали в белый и мягкий камень кирки, чтобы потом потянуть на себя резко и отделить кусок побольше. В ДК, пропахшем жареным, раскрыли окна и двери, чтобы проветрить помещение. В просторной комнате нового коменданта лагеря спал Плешка, похмельный и счастливый, обняв крепко Нину.