Табу

– Оксана, – продолжил Марк, переводя смеющийся взгляд на свою спутницу, – это мой отец – Леонид Маркович. С остальными ты уже знакома.

Да, так уж завелось в их поколении: только этими именами нарекали первых мальчиков в семье. Так и чередовались Леониды Марковичи с Марками Леонидовичами. Причем, первые всегда отличались мягкостью характера, уступчивостью, либеральными взглядами, тогда как вторые были в чем-то резковаты, местами грубоваты и упертыми до нельзя.

Закончив с официальной частью, перешли непосредственно к обеду. Не сказать, чтобы блюда отличались изысканностью, к чему привыкла Оксана, но были вкусными и сытными. Она сидела прямая, как палка, с холодно-отсутствующим выражением на эстетичном лице, теряясь в догадках, что из деревенского разнообразия на столе можно съесть, без опасений за свое пищеварение. Наконец, ее выбор пал на салат из свежих овощей. До чего забавно Марку было наблюдать за Эвелиной, которая с нескрываемым интересом разглядывала, как Оксана утонченно принимает пищу, правильно держа вилку. Да, манеры держать себя за столом, впрочем, как и все остальное, выгодно подчеркивали ее воспитанность и утонченность, что всегда играло Марку на руку на раутах. Но здесь они смотрелись… нелепо.

– Разве так удобно держать вилку? – бесхитростно спросила Эва. Леонид Маркович замаскировал свой смешок кашлем, Ханна зарделась, явно смущаясь за дочь, а у Марка настроение улучшилось на глазах –с этой малюткой точно не будет скучно.

– Так правильно держать вилку, – надменно-насмешливым тоном ответила Оксана.

– А удобно? – продолжала настаивать на своем малая, пропуская мимо ушей намек на отсутствие таких навыков у нее самой.

Оксана передернула плечиком:

– Дело привычки.

– Эва, не мешай гост’е, – с акцентом урезонила ее Ханна.

– Как скажешь, ма, – просто пожала плечами, взяла вилку так, как удобно ей и стала есть.

– Так в каком классе ты учишься? – словно продолжил прерванную беседу, поинтересовался Марк и демонстративно рукой отправил в рот лист салата.

– Я закончила девятый класс. Кстати, на отлично! – немного хвастливо добавила она.

Он нахмурился:

– Сколько же тебе лет?

– Пятнадцать, – гордо объявила она.

Тот оторопел. Он дал бы ей максимум лет тринадцать. Во-первых, из-за ее детской ребячливости, а во-вторых, уж больно… маленькой она выглядела для своих лет. Тонкие запястья, острые коленки, вся такая угловатая. Ребенок, а никак не подросток. Марк сам себя одернул, когда его взгляд непроизвольно опустился до уровня ее груди, отыскивая там хотя бы намек на таковую.

Заметив его недоумение, в разговор вступила Ханна:

– Эвелина родилась недоношенной и о’чень крохот’ной. Все еще от'стает от сверст’ников в физи’ческом раз'витии.

– Зато не глупая, да и школьные отметки тому подтверждение, – вступил в беседу и отец.

Так мало-помалу завязалась беседа за столом. В основном интерес распространялся вокруг жизни Марка. Он покорно отвечал на все расспросы, смекая, что отцу до одури хочется узнать про его жизнь.

– Па, – вступила в разговор Эвелина, – если Марк мой брат, то почему он жил не с нами?

Вот она, не самая приятная тема для разговора, которую так легко и непосредственно затронула малая. До сих пор они очень тактично обходили острые углы.

– Потому что Марк жил со своей матерью, – просто ответил отец так, как есть.

– А ты тоже жил с мамой Марка?

– Раньше.

– И что случилось?

Марк невольно задержал дыхание и крепче сжал вилку, надеясь и страшась одновременно услышать такой же правдивый ответ.

– Мы перестали ладить, и я уехал в этот городок к твоей бабушке. Потом встретил твою маму, и мы стали жить вместе.

Марк выдохнул и размял кисть, которую свело от напряжения. Как ни крути, а хорошо осознавать, что эта, в общем-то, милая женщина не виновата в распаде их семьи.

Ханна убрала со стола основные блюда и вынесла сладкий пирог.

– Леонуш, помоги поставит’ самовар, – тихо и ласково попросила она хозяина дома, произнося его имя на чешский манер, от чего оно звучало как-то интимно, что ли…

Вообще, даже за такое короткое время, Марк отметил, как диаметрально отличается поведение двух женщин его отца. Одна всегда распоряжалась, отдавала приказы, выказывая явно доминантное положение в семье; другая – просила о помощи, ласково и нежно, беспрекословно уступая лидирующее место главе их семейства. Обе получали от него желаемое, только с огромной разницей в ощущениях самого мужчины. Прежде он все делал через силу, будто из-под палки, под постоянным гнетом. Притом все воспринималось, как должное. Это в лучшем случае. А то и с недовольством, потому что не то, или не так, или не вовремя. Об этом отец расписывал в более поздних письмах. Да и Марк, став взрослым мужчиной, на своей шкуре прочувствовал такое потребительское отношение матери. Просьбу Ханны о помощи отец подорвался выполнять, как ужаленный. Невооруженным глазом видно, что ему это нравится. Реально в кайф что-то делать для нее! Отчего такая разница, Марк пока не догонял.