Табу на вожделение. Мечта профессора

— Давайте так: я прошу вас! — продолжился диалог. — Нет, я вас прямо умоляю — пожалуйста, пойдите ему навстречу! Он все осознал. Раскаивается. Готов даже принести публичные извинения. Проучили наглеца, и будет с него! И со всех нас тоже — университету лишние проблемы с высшими инстанциями не нужны. Пожалейте мои бедные никчемные нервы!

Послышалось неразборчивое, но явно гневное бормотание.

А спустя секунду женщина устало выдохнула:

— Пожалуйста! Вот пожалуйста… хоть раз прислушайтесь к мнению своего руководства! Вопрос закрыт! Слышать ничего не желаю! По вашей милости у меня вновь разыгралась мигрень! Придется прямо сейчас пить таблетку, иначе не смогу сказать торжественную речь первокурсникам. А анальгетики — не витамины, знаете ли! Ох! Ох! Как благородно!

За дверью воцарилась гробовая тишина. На основании этого Юля решила, что Маркелова наконец-то повесила трубку. Чувствуя, что от волнения на ногах немеют пальцы, девушка крепко зажмурилась и трижды постучала.

Услышав четкое «входите», она решительно распахнула дверь.

* * *

— Здравствуйте! — выпалила на выдохе. — Татьяна Петровна?

— Да. Это я.

Женщина восседала за своим рабочим столом и медленно массировала виски.

Нервно улыбнувшись, Юля решительно шагнула внутрь.

— Простите за вторжение! Но мне очень нужно с вами погово…

Попова не смогла закончить фразу. Не смогла выдавить из себя более ни звука, когда интуитивно скользнула взглядом чуть левее. Она вздрогнула. Дернулась будто от внезапной смачной пощечины. Невольно попятилась назад и налетела спиной на дверной косяк, при этом даже не чувствуя боли.

«Какого… дьявола?! У меня что, начались галлюцинации?»

Кровь отхлынула от лица. Сердце сжалось в груди до предела, а после загромыхало с такой чудовищной скоростью, что в ушах загудело от рева собственного пульса. А внутри все замерло, будто покрываясь коркой льда.

Ничего не понимая, и уж точно не веря собственным глазам, Юля впала в самый настоящий ступор. В немое оцепенение. Она в одночасье лишилась способности здраво мыслить, говорить и даже дышать.

Не без труда, но ей пришлось осознать кое-что…

Первое: Маркелова общалась вовсе не по телефону.

Татьяна Петровна разговаривала с живым собеседником.

Второе: язык этого самого «собеседника» умело орудовал вчера у Юли во рту, пока сам мужчина остервенело вгрызался в ее губы. Да, она его узнала.

Но никак не ожидала встретить здесь. Потому-то и таращилась на него округлившимися от шока глазами, замерев, точно кролик перед удавом.

«Ой, мамочки! Что все это значит?»

Справедливости ради стоит заметить — он выглядел не менее ошеломленным. Увидев ее, Марат просто остолбенел. Так и замер у кулера, наполняя водой одноразовый пластиковый стаканчик. Облаченный во все черное (ботинки, брюки, рубашка с закатанными по локоть рукавами) мужчина казался еще более дерзким и устрашающим. Его ошалевший дикий взгляд пронзал ее насквозь, жаля кожу, словно миллиард невыносимо острых иголок. Он недоуменно хмурился, продолжая скользить по ней до жути внимательным взором. Столь пристальным, словно стремился просочиться в душу прямо сквозь поры и узнать обо всех ее тайных мыслях. Желаниях.

«Что он здесь делает? Что. Он. Здесь. Делает. Черт подери?!»

Юля до отрезвляющей боли прикусила свою нижнюю губу. Не помогло. Стало лишь хуже, ведь Марат в ту же секунду уставился на ее рот.

«Нет! Нет! — настигло запоздалое раскаяние. — Я не специально! Я не пытаюсь таким образом напомнить тебе о вчерашнем… поцелуе!»

Однако, похоже, именно о нем она ему и напомнила. Мужчина разозлился.

Яростно стиснул зубы и гневно прищурился. У нее же вся жизнь пронеслась перед глазами, и холодок промчался вдоль позвоночника. Попова зябко поежилась, дрожа всем телом и покрываясь крупными мурашками.

«Господи…»

Судя по всему, всевышний все же услышал ее молитвы.

Ведь в следующий миг раздался требовательный голос Татьяны Петровны:

— Марат Евгеньевич?

Тишина в ответ. Ноль реакции.

Но и Маркеловой настойчивости было не занимать.

Она повторила громче, более зычным голосом:

— Марат Евгеньевич!

И снова полнейший игнор с его стороны.

Он продолжал лишь хмуро глазеть на Юлю. Все так же молча.

— Господин Каримов, — язвительно протянула женщина, — не могли бы вы устраивать всемирный потоп… в своем кабинете? Обязательно портить именномойковер?