Тачдаун

– А как ты смотришь на то, если мы втроем поужинаем у нас дома в воскресенье? Берта приготовит твою любимую картофельную запеканку. И комнату, если решите остаться на ночь.

Я не знаю, что сказать.

Я даже не уверен, что мы с Хантер останемся в Майами. Встречное условие, которое сегодня выдвинул мне декан, такое же простое, как если бы Одли попросил меня подать ему на ужин стейк из единорога. Но сделка есть сделка. Она заключена, и сдаваться без борьбы я не собираюсь.

– Завтра у нас домашняя игра, – меняю тему.

Выражение его лица смягчается.

– Я не пропускаю ни одной твоей домашней игры, и эта не станет исключением.

– Я пришлю тебе на почту билет в семейную ложу.

Отец встает со стула, подходит ко мне и протягивает кулак. Мы ударяемся костяшками, а затем он крепко обнимает меня. И мы молча стоим так какое-то время.

Глава 34. Хантер

В субботу утром я лежу с ноутбуком на кровати и просматриваю объявления о работе для студентов в Олбани – маленькой депрессивной дыре, где уровень бедности на сто десять процентов выше среднего по стране, а уровень преступности – примерно на сто пятьдесят. Я уже продала все свои лучшие вещи и выручила неплохие деньги, но не знаю, насколько их хватит. Я никогда не жила одна, не оплачивала собственные счета, и мне немного страшно.

В заднем кармане шорт вибрирует телефон. Достаю его и вижу на экране имя Линча. Мое сердце совершает кульбит от мысли, что это может быть Чейз. Каннинг звонит мне каждый день. И каждый раз я почти отвечаю на звонок. Единственное, что меня останавливает, – это нежелание прощаться. По этой же причине я уехала с виллы, когда на ней не было парней. Прощание – это отстой.

– Как дела у моей сладкой обезжиренной булочки? – раздается в трубке сонный голос Сойера.

Я вздыхаю с облегчением от того, что это не Чейз.

– Нормально. А у тебя?

– Все отлично, – отвечает Линч. – Сегодня вечером играем с Гарвардом. Придешь посмотреть, как мы надерем задницы этим снобам?

– Прости, но нет. У меня другие планы.

Он фыркает.

– Какие? Собирать чемоданы?

У меня ускоряется пульс.

– Откуда ты знаешь про отъезд? – Мой голос настолько спокойный, насколько я могу им управлять. – Дэнни рассказала?

– Типа того, – уклончиво отвечает он. – Ну, так как?

– Я уже сказала. Нет.

– Сегодня у меня день рождения, Харли.

Меня захлестывает волна стыда. О, черт. Наверное, я единственная девушка в штате Флорида, которая об этом забыла.

– С днем рождения.

– Не слышу.

– С днем рождения, – произношу немного громче.

– Что ты сказала? – издевается засранец.

– Только один период, – сдаюсь я.

– Четыре! – Его голос звучит оскорбленно. – В последнем я самый сексуальный! Горячий, злой и мокрый, как трусики фанаток.

Я улыбаюсь.

– Два.

– Четыре.

– Я вешаю трубку.

– Эта игра очень важна для меня! – с горечью выпаливает Сойер. – Для всех нас! Господи, ты даже не представляешь насколько!

Я тяжело сглатываю и смотрю на стоящие у двери чемоданы. Внутри меня все дрожит. Это мой единственный шанс увидеть Чейза до отъезда.

Всю неделю я пыталась заставить себя чувствовать к нему ненависть. Я бы хотела его ненавидеть. Так было бы легче. Но я не могу.

Боже, я так по нему скучаю.

Скучаю по ощущению его рук на своей коже. Скучаю по его мягким, вкусным губам. По взгляду, который пробирает до мурашек… Наверное, я и вправду сумасшедшая, если готова снова прогуляться по битому стеклу, лишь бы еще хоть раз его увидеть.

– Я приду.

– Да! Да! ДА!!! – выкрикивает Линч так громко, что мне приходится отвести телефон от уха. – Билеты для тебя будут оставлены в кассе. Просто назовешь свое имя и получишь самые крутейшие места.

– Хорошо.

– Люблю тебя, Харли.

Я крепче сжимаю телефон и делаю глубокий вдох.

– Я тоже люблю тебя, блондинчик.

Сойер чмокает губами, изображая звуки поцелуев, и я смеюсь, хотя в глазах стоят слезы.

– Надень что-нибудь посексуальнее, ладно?

– Иди в задницу, – отвечаю я и кладу трубку.

Мои пальцы нервно отбивают ритм на стаканчике с холодным зеленым чаем под громкие звуки оркестра, играющего на стадионе.

Уида сегодня напоминает большой изумрудный торт, вырезанный из сумерек прожекторами. Мы сидим на нижнем ярусе, в восточном секторе стадиона, перед нами – «пиратская» скамейка запасных, вокруг – важные гости, знаменитости и преподаватели. Все трибуны забиты возбужденными и ликующими болельщиками, раскрашенными в цвета соперничающих команд.

Формы обоих университетов имеют одинаковые цвета: черный, белый, красный. Но их достаточно легко отличить. В форме Рейнера преобладает черный, а у Гарварда – красный.

Чирлидерши начинают свое выступление. И я впервые не испытываю желания к ним присоединиться. Мне больше не нужны помпоны. Мой внутренний мир изменился, и в нем уже нет места чирлидингу, конкуренции, изнуряющим диетам и жестоким физическим нагрузкам.

– Вот уж не думала, что студенческие стадионы бывают такими огромными, – восхищенно говорит Руби, которая сидит через стул от меня.