Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви

В саду дворца суета — за три часа до полуночи женщины с волнением замерли в своих палатках, готовые торговать и флиртовать, а мужчины ждали появления падишаха. Джехангир не нарушил обычая своих предков, он ступил на покрытые бархатом дорожки в установленное время. Почему торговали ночью, не помнил уже никто, но все принимали это правило как должное.

Джехангир медленно двинулся вдоль рядов палаток в сопровождении своего сына принца Хуррама, только что вернувшегося из Лахора, Итимад-уд-Даулы и еще многих придворных. Было заметно, что глаза падишаха кого-то ищут среди прекрасных торговок. Принц что-то сказал ему, кивая на одну из палаток, Джехангир выслушал и медленно повернулся.

— Ваше величество, разве я не прав, разве чудесные глаза Мехрун-Ниссы не обещают таких же чудес в ее палатке?

— Когда это ты научился так говорить?

Хуррам рассмеялся:

— В нашем дворце всему научишься…

— Приветствую вас, ваше величество, — наклонила красивую головку Мехрун-Нисса. Она была хороша, несмотря на свои тридцать три года, куда красивей многих юных обитательниц зенана.

— Чем вы торгуете?

— Чудесами, привезенными издалека.

На прилавке Мехрун-Ниссы действительно лежали вещицы, которых не встретишь на рынке Агры. Здесь были музыкальные шкатулки и заводные игрушки, небольшая шарманка, часы с высовывающейся птичкой, зеркало, увеличивающее лицо, несколько миниатюрных портретов, в том числе в медальонах…

У Джехангира просто глаза разбежались. Мехрун-Нисса почувствовала досаду, она перестаралась, интерес к диковинкам вполне мог затмить интерес к самой красавице.

К счастью, этого не произошло, падишах только поинтересовался:

— Откуда все это?

— Из Бенгалии, привезено фиранги, ваше величество. Они научились делать забавные вещицы.

— Сколько стоит?

— Все?

— Да.

Глаза вдовы глянули с вызовом:

— Десять лакхов.

— Миллион рупий! — ахнул кто-то за спиной падишаха.

Джехангир чуть нахмурился, и сомневающегося словно ветром сдуло. Мало того, Хуррам и Гияз-Бек, не сговариваясь, постарались оттеснить любопытных, нечего подслушивать разговоры правителя даже во время мина-базара. Понятливые придворные словно растворились в ночном воздухе.

— Что ж, я куплю все.

— Отец, Мехрун-Нисса могла бы запросить много больше…

— Не заступайся за Мехрун-Ниссу! Ты не заставишь меня заплатить еще…

Настроение у падишаха явно было хорошее, Хуррам решил этим воспользоваться.

— …Если бы потребовала взамен ваше сердце.

— Сердце? — Джехангир сделал вид, что удивлен. — Зачем прекрасной Мехрун-Ниссе мое сердце?

Вдова вскинула на него глаза и тут же снова опустила. Падишаха обожгло ее взглядом. Он не мог оторвать глаз от нежного овала лица, от трепетных ресниц, от красиво очерченных губ, произнесших со вздохом:

— Взамен моего, похищенного вами давным-давно…

Джехангир замер, но почти сразу нашелся:

— Я не верну вам ваше сердце, Мехрун-Нисса, а чтобы заполучить мое, вам придется…

Теперь замерли и Хуррам, и Гияз-Бек, и, конечно, сама вдова.

— …Стать моей женой.

Следующее мгновение длилось вечность, принцу показалось, что Мехрун-Нисса никогда не даст ответ, но она покорно вздохнула и прошептала:

— Все, что угодно, ваше величество. Я согласна…

Вокруг стояла такая тишина, что слышны были даже ночные голоса с улиц города и рев верблюда на другой стороне Джамны.

В следующее мгновение базар взорвался криками восторга. Как сумели придворные расслышать шепот Мехрун-Ниссы — загадка, на то они и придворные, чтобы слышать слова, которые шепчут сильные мира сего, и не слышать крики у собственного уха, если их слышать не стоит.

Хуррам поспешил к палатке Арджуманд:

— Ты слышала крики восторга?

— Да, а что случилось?

— Падишах предложил твоей тетушке стать его женой. Я выполнил свое обещание. А ты станешь моей женой?

— Да! — глаза девушки блестели ярче всех звезд на небе.

Это предложение не услышал никто, кроме счастливо улыбающейся Сати.

— Чем сегодня торгует прекрасная дочь Асаф-Хана? В прошлый раз, когда я встретил на мина-базаре одну девушку, она торговала книгами своей подруги. Что сегодня?

Хуррам с удивлением смотрел на небольшие горки каких-то порошков.

Арджуманд счастливо рассмеялась:

— Это любовный напиток. Если растворить щепотку в чаше вина и дать выпить любимому человеку, он будет целый месяц думать только о тебе.

— Когда ты успела напоить меня целым ведром такого напитка? Я четыре года думаю только о тебе. Знаешь что, я куплю весь порошок и заплачу лакх, только если ты сама выпьешь его.

Арджуманд покачала головой:

— Мне и порошка не нужно…

Зенан гудел, двор гудел, Агра гудела — падишах Джехангир женился на той, которую любил долгих восемнадцать лет! Красавице уже исполнилось тридцать четыре года, в таком возрасте внуков нянчить начинают, а она очаровала самого Джехангира!

Женщины вздыхали: вот это любовь! Вечная, не иначе.

Падишах приказал готовить невиданную свадьбу, назвав свою возлюбленную Нур-Махал — Свет дворца. Впрочем, прямо на свадьбе он передумал, решив, что «дворец» слишком мелко для прекрасной Мехрун-Ниссы, и объявил ее «Нур-Джехан» — «Свет Мира».