Таежный гнус

Знатно развернулся "сыщик-юрист", усмехнувшись, подумал Парамонов, за короткое время умудрился переселить два взвода, постелить на кроватях чистое белье, стащить в комнаты более или менее сносную мебель. Если бы не малое звание и не законный интендант, сейчас лежащий вверх пузом на черноморском пляже, с удовольствием бы оставил Толкунова на временно занимаемой им должности.

Будто подслушав лестные для него мысли командира, прапорщик вертелся юлой, везде поспевал - и в комнатах, и в выдраенной до блеска умывалке, и в таинственной части казармы, названной им "залой", куда специально поставленный дневальный никого не пускал.

- Прошу помыться, побриться и пожаловать на скромный ужин, - тоном завзятого тамады трещал Толкунов. - Вот в эту залу...

Дневальный посторонился, застыл, подняв к пилотке согнутую ладонь. Виноградов кивнул и молча ушел в предназначенную ему комнату. Майоры скрылись в своей. Толкунов, одобрительно потрепав по плечу дневального, скользнул в "залу".

Подполковник не решился, последовать его примеру, хотя ничего дурного в этом не было. Наоборот, хозяину, вместо того, чтобы болтаться в коридоре, всеми писанными и неписанными законами положено проверить, как накрыт стол, расставлены стулья, есть ли "музыка".

И все же командир отряда упрямо стоял рядом с дневальным, изучая вывешенную - конечно, для комиссии - документацию. Распорядок дня... Расписание занятий... Время построения на работу и после работы. Все это давно обсосано, выверено и утверждено.

Как и ожидал Парамонов, первыми из своих комнат вылупились два майора. Небось, проголодались бедолаги. Остановились рядом с Парамоновым.

- Вы не особенно переживайте, Сергей Дмитриевич, - посочувствовал чернявый. - Такой уж человек наш полковник, его не переделать.

- Да и не со злости он ко всем клеится, - вступил в беседу второй, с большими залысинами. - С него тоже семь шкур спускают, с песочком продирают за каждое ЧП.

- Откуда вы взяли, что я переживаю? - деланно удивился отрядный - На всякий чох не наздравствуешься, от каждого матерка не отбрешешься. Брань на вороту не виснет - старая истина. Хочется полковнику порезвиться - ради Бога, пусть "балуется" на здоровье.... Надолго к нам?

- Как получится, - нерешительно ответил чернявый, будто боялся открыть тщательно охраняемую служебную тайну. - Думаю, три-четыре дня, не больше.

- Если не секрет, что собираетесь проверять?

- Какие там секреты, - отмахнулся мужик с залысинами. - Все давно обсосано и обгрызано. Порядок в казармах, выполнение распорядка дня, медицинское обслуживание личного состава, питание, нужники, бельишко. Дисциплинарная практика. Короче, от А до Я.

- Ну, вы - понятно, а что будет проверять Тарас Викторович?... Кстати, хочу спросить: откуда он взялся? Действительно, из Главного Управления?

- Добято? - чернявый оглядел коридор, едва слышно проговорил. - Толком сам не знаю. Разные ходят слухи. То ли из Управления Тыла, то ли из Особого отдела...Но, похоже, классный мужик, не зазнайка и не подхалим, плохого от него можно не ожидать...Только не выдайте, Сергей Дмитриевич, не проговоритесь, ладно? Нас специально проинструктировали: о Добято ни звука!

- Не бойтесь, ребята, - могила!

Парамонов почувствовал облегчение. Будто с плеч свалился давящий груз, голова очистилась от не менее тяжелых подозрений. Скорей всего, москвич из Особого отдела. А как же иначе? Пропал не просто командир подразделения - офицер, командующий военными строителями на совершенно секретном об"екте. Как же можно обойтись без вмешательства Службы госбезопасности!

Теперь розысками Королева займутся не дилетанты, подобные Сомову, и не недоучки типа Толкунова - настоящий профессионал...

Наконец, в коридоре появился Виноградов. Вымытый, свежевыбритый. От него так несло сложным ароматом зарубежного одеколона, что в носу зачесалось. Сапоги надраены до зеркального блеска, брюки-галифе отглажены, кажется, дотронешься до острой складки - порежешься до крови. Короче, не человек - офицер, срисованный с плаката о правилах ношения военной формы.

Из своей комнаты, почему-то смущенно улыбаясь, вышел Тарас Викторович.

- Ну, хозяин, веди на ужин. Честно говоря, лично я проголодался, доброжелательно промолвил он. - В поезде попили чаек с хлебом - все питание. Стыдно признаться, но организм требует своего.

- Прошу!

Командир отряда сделал знак дневальному, тот приглашающе открыл дверь, пропустил в "залу" гостей. Последним вошел Парамонов. И... обомлел.

Нет, не по причине обилия выставленных дефицитных деликатесов - знал хозяйственные способности Толкунова, не зря выбрал его своим замом по снабжению. Пусть временным, но - замом. Между глубокими мисками, заполненными красной икрой, тарелками с балыком, непременной "солдатской" сельдью, украшенной кольцами лука, сырокопченной колбасой, сыром, вазами с фруктами выставлены... бутылки коньяка. И не просто выставлены - вызывающе выпячиваются.