Таёжный перегон

После завтрака Дубовик решил с ним разобраться. Все утро он мучительно терпел и, чтобы раньше времени не сорваться, старался отвлечься, но мысли постоянно возвращались к произошедшему.

«Этого парня надо было сразу поднять и как следует пропесочить, чтобы впредь было неповадно. Так нет же, пожалел: пусть, думаю, выспится, завтра будет тяжелый переход. Зато он нас не жалеет, думает только о спасении своей шкуры. Это надо же, ночью, тайком от всех, он ел лепешки и таскал сгущенку! О таком я даже не слышал. Это предел…»

Дубовик ходил возле палатки, думая о том, как его наказать, чтобы тот раз и навсегда усвоил, как жить в коллективе.

«Может, набить ему морду, так сказать, всыпать по первое число – и порядок! Если люди не понимают по-хорошему, приходится учить другими методами. – Однако в пользе такого воспитания он не очень был уверен и продолжал себя терзать. – Нет, это не выход из положения. Дашь ему по шапке, он будет проливать крокодиловы слезы, а потом озлобится, и тогда, считай, пропало. Ведь как меня учили? – вспомнил он армейскую службу, и мысленно представил командира роты: “Вначале нужно разобраться в недостатках подчиненного, вскрыть причины и только после этого принимать меры по их устранению. В каждом отдельном случае должен быть свой подход”».

С этим Дубовик был согласен и упрекал себя за то, что чего-то недосмотрел.

«С каждым надо было поближе познакомиться и побольше разговаривать. Душа человека раскрывается при общении: во время разговора о чем-то близком и родном обычно становится легче. А я что? Говорю только о своих проблемах да о лошадях. Кому охота слушать байки о животных и мои нравоучения? С другой стороны, без этого нельзя, ребят надо учить. – Он долго рассуждал о смысле жизни и в свое оправдание говорил, что было дел по горло, а времени в обрез. – Если бы Антон не потерял те продукты, такого не случилось бы. А вообще надо было поговорить с мужиками, убедить, что при нормальном раскладе продуктов хватит до конца перегона. Строжайшая экономия – это не прихоть начальника, а жизненная необходимость. И, конечно, все продукты надо было взять под личный контроль. Тогда бы такого не случилось. Кстати, я бы и сам не отказался от большей пайки, но где ее взять. В экстремальной ситуации слабак себя и проявил. Не выдержал Стас, сорвался. Но ведь все в одинаковых условиях, однако никто не ворует, не ест по ночам…»

Окончательно разобравшись в причинах произошедшего, Дубовик наметил план разговора.

После головомойки, которую Стасу устроили геологи, парень шел подавленный.

«Как они набросились на меня! Приписали даже какую-то сгущенку, к которой я не прикасался. Сами небось съели, а Стас за все отвечай. Ну нет, дорогие друзья-коллеги, этот номер у вас не пройдет; я тоже не лыком шит. Ну и шуму было из-за этих продуктов. Если бы не Дубовик, они поколотили бы меня. – На лице у Стаса выступил холодный пот. – Больше всех разорялся этот Антон. С виду вроде весь из себя такой культурный, а был готов меня разорвать. Сам столько продуктов профукал и ничего – все сошло с рук. С него как с гуся вода. “Я, – говорит, – их не украл, а потерял, и причем не нарочно, а ты украл. Знал, что у нас жратва на пределе, и все равно тащил. У кого воровал? Да у таких же, как сам, – у тех, с кем должен поделиться последним”».

Вдруг передовик задергался, связка заходила ходуном. Стас обернулся назад и увидел, что Серому между ног попала веревка. Пришлось останавливаться, но мысли о разборке, которую устроили геологи, не покидали ни на минуту. Серьезный разговор вспоминался в мельчайших деталях.

«Роман – так тот, к моему удивлению, оказался спокойней. Правда, тоже стал выяснять отношения. “Честные люди, – говорит, – так не поступают, это не по-товарищески”… Тоже мне, праведник нашелся! Лучше думал бы, как будет рассчитываться за лошадь. Придем, я напишу докладную начальнику экспедиции. Обо всем расскажу…»

Глава 39 Купание в холодной воде

День выдался погожий и жаркий, но, в отличие от предыдущего, был безветренным и тихим. Из-за этого даже на солнце докучали комары, не дававшие ни малейшей передышки. Стоило только остановиться, как они зависали над головой и пикировали гудящей серой тучей. К полудню пригрело сильней, медленно поплыли легкие, пушистые облака, заполонившие голубое небо, и комаров стало поменьше.

Впереди, слева от тропы, спускался крутой обрыв, заросший пушистым стлаником и пахучим багульником. У подножия, перекатываясь через прилизанные камни, бежал шумный ручей, стремившийся вырваться на широкий простор из сжимавших его тисков. Еще издалека стало слышно, что впереди горная река. Когда перегонщики подошли ближе, увидели, что она больше всех оставшихся позади. Берега были пологими, течение стремительным. На перекатах, возле выступавших из воды камней, на гребне волн пенились белые буруны, и от этого казалось, что река кипит. По долине дул свежий ветер. Он трепал густо разросшийся тальник, прижимал к земле хилую травку.