Таёжный перегон

Он отпил полкружки и потянулся за сгущенкой. Перевернув банку вверх дном, поднёс ее ко рту и стал дуть в небольшую дырку, пробитую ножом. Молоко через другую дырку тугой струей полилось в кружку. Не мигая, все уставились на старика. Когда чай поднялся до краев кружки, он поставил заметно полегчавшую банку сгущенки на место и, ни к кому не обращаясь, сказал:

– Хорошо живёте, геологи, сапсем хорошо!

Думая о чем-то своем, он откусил печенье и молча принялся за чай.

– Вы чем занимаетесь? – из забытья вывел его Дубовик, тоже наливший себе чая. – Наверное, на пенсии?

– Пенсия?! Э-э, нет, какой пенсия? Я коневод работаю. Табун лошадка сапхоз пасу. Пенсия, пенсия, – видно задетый за живое, недовольно бурчал старик. – Какой пенсия, работать надо.

– Я до сих пор вас не видел. Костю и Августа мы знаем, а про вас даже не слышали.

Старик не удивился и не обиделся. В его глазах мелькнула только хитринка.

– Э-э, сынок, я Сордонох ходил, дальний табун. Там мои лошадка. Костя и Август другой табун пасут. Зовут они меня Огонёр, за это я сапсем их не ругаю. Зачем держать обида, когда паспорт указан, сколько мне лет. Раньше ребята пасли мой лошадка, теперь у них свой табун. Я вчера поздно вечер приехал, хотел геолог посмотреть. Говорят, у них бирёпка много, сумка вьючная есть на лошадка.

Чай он больше не пил и испытывающим взглядом смотрел на ребят, будто проверяя на прочность.

– Откуда там много, – стараясь не отвести глаз, сказал Дубовик. – Только на своих лошадей-то и есть. Лишнего, батя, нам не дают. Всё на сто рядов посчитано.

– А мне на один связка лошадка дашь бирёпка? – обратился он к Дубовику, определив в нем старшего.

– Отец, у нас мало, только на своих лошадей, – повторил тот, – поэтому ничего дать не могу. Иди проси в своём совхозе.

– Вай-вай, – неожиданно запричитал старик. – Нехорошо старый человек обижать, сапсем нехорошо. Наш сапхоз сапсем ничего получить нельзя: бирёпка нет, седло нет, сумка нет, сыромятный ремень даже нет. Очень плохой снабжение, не то что – геолог.

Обойдя разные склады, Дубовик знал, что геологию действительно снабжают лучше многих других отраслей народного хозяйства. Несмотря на трудности, он всё-таки получил все, что было нужно для полевых работ. И теперь, в отличие от совхозных коневодов, его отряд был обеспечен всем необходимым.

– А ты, батя, сам подумай, – незаметно перешёл он на «ты», – мы тебе отдадим верёвку и сумы, а у нас впереди ещё весь полевой сезон. Что делать в тайге без верёвки с лошадьми? Небось сам знаешь, что и говорить. В руках снаряжение не понесешь, да и проб будет немало, их тоже надо куда-то класть.

Старика это будто убедило. Он отвернулся к костру и заметно приуныл. Пламя лениво лизало подброшенные дрова, отклонилось в сторону и задело сапоги, но этого он даже не заметил. Перед глазами вначале промелькнул чумазый мальчуган в рваных штанах и залатанной рубашке. Он стоял перед маленьким жеребёнком и нежно гладил его детской рукой. Потом он увидел худенького парнишку, скакавшего на невысокой лохматой лошадке. Парнишку сменил молодой человек в расстёгнутой гимнастёрке, бегущий с винтовкой наперевес. И последнее, что мелькнуло перед глазами, – винтовка выпала из рук и тот, будто остановленная на скаку лошадь, на мгновение замер и упал навзничь. Старика невольно передёрнуло, стало жарко.

«Ну вот, деда обидели. Дубовик веревку пожалел, – сердито подумал Антон, глядя на изменившегося в лице старика. – Как бы не пришлось бежать за помощью в больницу. Дал бы уж немного, не обеднели бы. Глядишь, дед вспоминал бы добрым словом. А то вон как расстроился».

Ребята приуныли. Первым не выдержал Роман, молчавший во время этого разговора.

– Саша, у нас же остались обрезки от вьючек, может, их отдадим?

Тот промолчал. Отхлебнув глоток чая, он поставил кружку.

– Конечно, что-нибудь дадим. Какой может быть разговор, – поглядывая на Дубовика, едва сдерживался Антон. – Видите, ради этого человек даже приехал с дальнего стада. От куска верёвки мы не обеднеем.

Во время перепалки старик молчал, но было видно, что к разговору он прислушивается. На его морщинистом лице, почерневшем от солнца и ветра, выступил пот. Он посмотрел вверх. По бледно-голубому небу плыли белые облака и, скрываясь за лесом, терялись из виду. Дунул легкий ветерок, дым от костра лизнул старика. Он невольно отстранился и прикрыл глаза.