Таёжный перегон

– Самое обычное. Как у пушкинской Лариной, о которой мы все узнали ещё в школе. Кстати, мальчишки меня даже звали Татьяной Лариной.

Прямо на глазах солнце спряталось за гору, высветив небо багрянцем. Жар летнего дня спадал, но ещё было очень тепло.

– Таня, как вы тут живёте? Нелегко, наверное, одной среди местного населения?

– Да вроде ничего особенного: живём, хлеб жуём, – сказала она в рифму. – Поначалу, правда, были определённые трудности…

Говорить на эту тему она не стала и на полуслове замолчала. Разговор не получался, наступило гнетущее молчание и, чтобы не дать потухнуть только что разгоревшемуся огню, он спросил первое, что пришло в голову:

– Но тут, наверное, скучно?

– Не сказала бы, – сразу ответила Татьяна, будто ожидавшая этого вопроса. – Лично мне некогда скучать. Забот хватает. А вообще, я думаю, что люди везде живут одинаково, можно сказать, по давно сложившейся схеме: дом, работа, магазины, иногда ходят в кино, театр или просто в гости. То есть у каждого свои дела, радости, заботы, ну и, конечно, какие-то проблемы. Хватило и мне самых разных проблем, – добавила она и, как после бега, тяжело вздохнула. – Была даже экзотика. Никогда не думала, что деревянный дом можно защитить от мороза снегом. И не просто засыпать его доверху, как можно себе это представить, а сделать ледяным. На самом деле, все очень просто: в корыто наливают воду, замешивают со снегом и этой кашей обмазывают стены. На морозе мокрый снег сразу схватывается и, как штукатурка, закупоривает все щели, через которые проникает холод. Сама испытала, после такой обработки дом великолепно держит тепло. Могу и вас научить. Хотите?

– Может быть, – неопределенно ответил Антон, понимая, что летом ничего из этого не получится.

– Правда, сейчас нет снега, – будто угадав его мысли, грустно улыбнулась она. – А вот зимой я бы вам показала, как надо… А еще вот. Здесь надо постоянно топить печку, а для этого нужны дрова, очень много дров. Их надо заготовить, расколоть, сложить в поленницу. Еще нужна питьевая вода. Летом ее привозят, а на зиму заготавливают лед. И таких проблем хоть отбавляй – тут же не город.

Антон подумал, что пришлось ей нелегко. Мысленно он представил себя на её месте, и на душе стало тоскливо. Чтобы уйти от бесконечных бытовых забот, которых хватало и в городе, он спросил, как у нее с якутским языком.

– Вы же здесь одна русская?

– Ну что вы! Тут есть и украинцы, и киргизы, и буряты, а в основном, конечно, якуты и эвенки, но мы друг друга хорошо понимаем и живем в мире и согласии. Можно сказать, дорогу никто никому не переходит.

– Вы знаете, Таня, – поговорив обо всем, осмелел Антон, – я очень хотел вас увидеть, и сейчас так счастлив, что вы рядом. Не хватает просто слов. Вы даже не представляете, как я мечтал об этой встрече. – Глаза его блестели, хотелось говорить хорошие слова.

Внимательно посмотрев на Антона, Татьяна промолчала, а потом спросила:

– Вы, наверное, здесь впервые?

Он кивнул головой и следом выпалил:

– И, возможно, никогда бы сюда не попал, если бы не этот перегон. Так что можно сказать, в Селеняхе я оказался по воле случая: из-за лошадей, естественно. Если бы не они, я бы вас не встретил. Видите, как все хорошо получилось.

Девушка грустно улыбнулась, но Антон этого не увидел и, даже не почувствовав ее состояние, продолжал:

– Здесь я познакомился с коневодами. Вы знаете, очень славные ребята. А как они любят своих лошадей, как преданы своему делу! Об этом в двух словах не расскажешь – это надо видеть. Вообще о них можно написать целую книгу. Коневоды, лошади, геологи – все можно было бы связать в один узел, и получился бы настоящий роман с приличным сюжетом. А по нему можно было бы снять приключенческий фильм с какими-нибудь эффектными трюками.

Мысли о книге у него появились после первого знакомства с лошадьми и прошлогоднего перехода по тайге, а сейчас он сказал об этом только для того, чтобы поддержать разговор. Татьяна подхватила: