Таёжный перегон

В душе Александр посмеялся над дедом, пытавшимся, как он считал, напугать, но, чтобы старика не обидеть, сказал как можно мягче:

– Батя, может, возле вашей деревни ходит один и тот же медведь, а вы все всполошились: «Медведей много, берегитесь, чтобы не задрал», – кричите на каждом углу.

– Что ты, что ты! – замахал руками Иван Васильевич. – Василий-медвежатник обманывать не будет. Зачем паника зря поднимать. Про медведь он знает все и, если так сказал, значит, надо верить. Особенно медведь много в горах и на Курунг-Юрях, куда ты идёшь. Там всегда он водится. Поэтому будь осторожен, смотри следы. На стоянка лошадка далеко от себя не отпускай. Лучше держи на привязи, корми овсом. У тебя, я вижу, его много.

«Каждый год с медведями встречаюсь, и, слава богу, всё обходилось, – усмехнулся про себя Дубовик. – И сейчас должно быть все нормально. Прорвёмся!»

– А ещё… – старик на короткое время замолчал и, недоговорив, начал сначала: – Не хочу пугать тебя, Сашка, а то скажешь, Иван Васильевич обманул шибко. Я не для обмана говорю, а чтобы ты не спал в дорога. За всем наблюдай, если что-то подозрительный увидел, осмотрись. Как говорил мой командир, на рожон не лезь. Так вот, Сашка, из городской тюрьма сбежал настоящий бандит, однако шибко сильно набедокурил. Слышал, много-много людей обидел. Будто в охрана лагеря даже он был. Когда снег ещё лежал, люди его видел в деревня, потом исчез он, сапсем пропал. Куда пошёл, никто сказать не может. В тот же время потерялся два лошадка сопхозный. Дома у один человек стоял в ограде и вдруг пропал. Долго их искали, нет нигде, люди сказал, волк съел, однако следов никто не нашёл. Так не бывает. Если волк на животный напал, на падаль ворон прилетит, медведь придёт, а там никого: ворон не летал, медведь не ходил. Значит, волк не съел. А куда делся, никто не знает, как будто сквозь земля провалился. Я знаю, где тот бандит, – неожиданно заявил старик, и даже как-то оживился. – В тайгу подался. Прошка Винокуров раньше охотился Курунг-Юрях. Там остался его зимовьё. Когда я был молодой, туда тоже ходил на охота, однако не знаю, где Прошкино зимовье. Просил показать, он не захотел. Сказал, что свой резиденция никого не приглашает, потому что его дом – его крепость. Бандит, видать, скрывается в том зимовье. Был бы где-то рядом, кто-нибудь увидел, а то сапсем исчез. Значит, ушёл с двумя лошадка туда, где не найдут. С ним, Сашка, лучше не встречаться.

– Ну что же, я приму к сведению, спасибо. – Дубовик протянул ему руку. Тот от неожиданности сначала растерялся, а потом ответил крепким рукопожатием. – Нас вообще-то много, мы сможем за себя постоять.

Старик ничего не ответил, но как-то загадочно усмехнулся. Дубовик это понял так: свой долг я, мол, выполнил – предупредил геологов, теперь моя совесть чиста.

– Сейчас большой вода Курунг-Юрях, – вспомнил вдруг тот. – Надо ждать, когда он упадет. В бурный река не ходи, опасно. Там много людей утонул. А теперь прощай. Желаю лёгкий дорога и живой здоровый вернуться назад.

Он говорил, и казалось, излучает какое-то невидимое тепло, которое согревает и дарит надежду на удачу.

– Благодарю за доброе напутствие и предостережения. Большой воды мы не боимся. В нашу резинку хоть полтонны грузи – не потонет.

«Ребята молодые, а укатались почище моего, – снова вспомнил Дубовик о вчерашнем переходе. – Что ни говори, Костя задал высокий темп, стартанул прямо с места в карьер. В первый день нужно было втянуться, а он так рванул, как бегает за своими дикарями, – вот и результат… А Тунгуса-то, видать, уделали основательно. Я думал, что конь притворяется, а он, бедолага, с самого начала еле ноги волочил. Чуть не упал на переходе. Хорошо, вовремя спохватились и раскидали его вьюк по другим, а то бы скопытился. Потом, думаю, отойдет, но на это надо время. Теперь весь перегон пойдет с лёгкими спальниками. А такая была сильная коняга!.. Как я просмотрел! Ну, мужики! Вас самих надо было выдрать, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнили, как издеваться над животными. Роман, так тот вроде еще ничего, а Стас, точно живодер какой-то. Моё внушение для него как зайцу стоп-сигнал. Смотрит на тебя и улыбается, а что у парня на душе, не поймешь».

Мысли Александра неожиданно переметнулись на другое. Он увидел себя среди цветущих яблонь, низко склонивших усыпанные цветами ветви. На ласковом ветерке они играли розовато-белыми лепестками, и до него доносился тонкий, какой-то родной, ни с чем не сравнимый медовый аромат, который брал за живое и волновал душу. Александр жадно вдохнул полной грудью. Подошла мать, обняла за плечи и мягким воркующим голосом стала приговаривать:

– Служи, сынок, честно, как служил твой дед и отец; береги нашу землю, пиши почаще домой…