Таёжный перегон

Он тяжело вздохнул и отвел глаза в сторону. И была в них боль и тяжёлая печаль о непоправимой утрате, постигшей его отряд. Трудно было признаваться в том, что по его недосмотру или от неверного решения погибла доверенная ему лошадь.

– Слава богу, хоть сами не пострадали, – сказал он будто в утешение, – нам только этого не хватало. Мужики, за собой надо смотреть, на рожон не лезьте. Короче, себя надо беречь, а то…

Его мысли были далеки от собственного здоровья, о чем он думал меньше всего, и, не договорив, геолог вернулся к случившемуся.

– Как теперь Косте и Августу в глаза будем смотреть, как встречаться с Иваном Васильевичем? Вот, скажут они, дали геологам хороших лошадей, а они даже не смогли их сберечь. Доверяй таким…

Руки дрожали, в глазах застыл неподдельный ужас. За время работы с лошадьми чего только ни случалось, но потерь никогда не было. Гибель животного для небольшого геологического отряда всегда была чрезвычайным происшествием, последствия которого могли сказаться на проведении полевых работ.

– Ну высчитай с меня, высчитай! – сорвался на крик Роман. – Я за все заплачу, только не трави душу, и так тошно…

– Что с тебя высчитаешь? – словно разговаривая с самим собой, начал Дубовик. – Дело не в деньгах. Заплатить за лошадь я могу и сам, а вот того, что сломалось внутри себя, не купишь не за какие деньги. Вроде стараешься, чтобы все было нормально, можно сказать, упираешься из последних сил, а получается наоборот. Кому я перешел дорогу, с кем чего не поделил, ума не приложу? Явно меня кто-то заговорил, порчу навел. В этом сезоне все пошло не так, как обычно: кругом одни проблемы. Разруливаю их, разруливаю, а они как снежный ком сыплются, сыплются и, похоже, конца им не видно.

Он двинулся дальше, до геологов донеслось, что, несмотря ни на что, они прорвутся. Лучи заходящего солнца прорезали горные вершины и острыми концами врезались в противоположный склон, по которому спускались перегонщики. Каркая, над ними пролетел черный ворон. Перегонщиков покидали последние силы, но стать было негде – вокруг лежали голые камни.

Этот переход измотал даже Дубовика. Он долго бодрился и поддерживал других, хотя сам так же, как все, с трудом ступал по острым камням. Скулы на лице стянуло, нос стал острым, как у хищной птицы. Несколько раз он останавливался и, дождавшись всех, шел дальше, однако скоро геологи так устали, что больше не пытались его догонять. Словно незримой тенью за ним прицепился только Антон. Еще дальше тянулись Роман и Стас. Больше всех досталось Шарику: на камнях он сбил лапы и, ковыляя, при каждом шаге жалобно скулил.

Пройдя еще километра три, стали лагерем на узкой галечной косе, намытой посередине зажатой горами неприветливой речной долины. Было мрачно и сыро, от реки отдавало холодом. Над головами то и дело со свистом проносились какие-то птицы, а в развалах камней пищали мыши. Кое-как поставили палатку, сняли упряжь и отпустили лошадей. Травы нигде не было, но странное дело, животные никуда не пошли. Напившись воды, они подошли к палатке и, окружив со всех сторон, стояли с низко опущенными головами.

– Что с ними? – с беспокойством в голосе Роман спросил Дубовика, привычно разбиравшегося с вьючными седлами. – Не заболели?

– Устали. Им сегодня досталось не меньше нашего, ну и, наверно, тоскуют по другу. Такие потери, сам понимаешь, никого не радуют, даже животных. – Он тяжело вздохнул. – Их нужно будет хорошо покормить, а то, я чувствую, они тут простоят всю ночь. Дадим двойную порцию овса.

Роман принёс суму с овсом и, будто извиняясь, тихо произнес:

– Мне очень жаль Магана. Хороший был конь. Перед ним и всеми вами я в неоплатном долгу. Обещаю отработать.

В ответ Александр покачал головой и, видно, понимая его состояние, с утешением сказал:

– Что поделаешь, Рома, в жизни бывает и не такое. Это, конечно, дикая случайность, но впредь надо быть более терпимым и предельно внимательным. Тайга не прощает ошибок, за свою оплошность приходится дорого платить.

Он открыл суму и, отсыпав в ведро овса, стал тихо читать:

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.
Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.

Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.

Лошади поплыли просто так.
Что ж им делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?

До Романа, оставшегося в растерянности, сквозь шум реки донеслось:

…шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.

Тайга дышала ночной прохладой, накрывшей горы до рассвета. К земле прибило дым догоравшего костра.

Глава 25 Тяжелые думы