Таежным фарватером

И мы отыскиваем этого человека в небольшой комнате управленческого здания. Его письменный стол стиснут шкафом, этажеркой и сейфом. Сам он напоминает моложавого дедушку. И даже старомодная косоворотка ему кстати.

Мы собираемся в течение получаса выяснить какие-то подробности из истории города, а гостим до полуночи.

Санаров извлекает из стола папки со старыми радиограммами, фотоальбомы и газетные вырезки. И каждая фотография, каждая радиограмма с буровой помогает ему вспомнить былое. Он называет десятки имен — начальников партий и шоферов, бурильщиков и геологов, которые, положив начало городу, разъехались возводить другие города. Его память сохранила в подробностях не только давние события, но и достоинства людей, искавших нефть.

И о чем бы ни вспоминал этот историк Правдинска, всегда в центре оказывался Салманов. Но странное дело: чем больше мы слышим о нем, тем загадочней становится для нас фигура начальника крупнейшей на Иртыше нефтеразведочной экспедиции.

— Не знаю, как повернулось бы все, если бы у нас был другой начальник экспедиции. Нефть, конечно, нашли бы. А вот был бы город — не знаю.

Фарман Салманов понравился нам, как говорится, с первого взгляда. Все подкупает в нем: открытый ясный взгляд широко распахнутых черных глаз, простота речи и движений, непосредственность и темперамент южанина. Он, несомненно, обладает счастливым даром человеческого обаяния, перед которым не могут устоять ни огрубевшие буровики, ни утонченные управленцы из центра, ни умудренные опытом исследователи. И все рассказывают о нем легенды. А такие же, как он, геологи без малейшего сомнения называют его самым смелым нефтеразведчиком Сибири. Эта слава, как тень, давно ступает за Ним, о чем он, пожалуй, и не подозревает.

Очень трудно не поддаться гипнозу неожиданных и красивых, малоправдоподобных и просто фантастических, но заслуживающих внимания рассказов об этом человеке. Рос он в трудное военное время. Мальчишеские годы протекали между школой и промыслом, где работал отец — потомственный бакинский нефтяник. После школы, которую окончил с серебряной медалью, перед ним не было сомнений в выборе жизненного пути. Конечно, на буровую! И им гордились на промысле: в работе чувствовалась хватка Салманова-старшего. К тому же парень неплохо играл в футбол и одно время небезуспешно защищал цвета команды мастеров «Нефтяника».

Недоволен Фарманом был только отец. Часто, может быть, слишком часто повторял он сыну: «Надо учиться, поступай в институт — без этого не станешь настоящим нефтяником». Но как это порой бывает, авторитет отца, к мнению которого прислушиваются соседи по квартире и государственные деятели, был слишком мал для сына. И все-таки отец настоял на своем. А может, встреча на промысле с одним' бакинским ученым остудила горячего Фармана. Ему открылась простая, как хлеб, истина: нефть берут не руками, а знанием.

Он пошел учиться. Конечно, на нефтяника. При распределении на первую практику услышал холодное и далекое слово: Сибирь. И он поехал в Сибирь. А вернулся с таежной буровой потрясенный богатством и устрашающей дикостью края, крепостью и надежностью характеров северян.

Для скольких его земляков бакинская нефть была источником дипломных и диссертационных работ! Но Фарман отвернулся от каспийской нефти. Он почувствовал запах сибирской, хотя о ней мало кто тогда еще слышал. Предложенная им дипломная тема о перспективах нефтеносности одного из районов Сибири вызвала в институте лишь недоумение. Никто ничего так и не понял, а Салманов уехал на преддипломную практику.

А потом он в третий раз уехал в Сибирь. И навсегда. Его, правда, послали работать в Кузбасс. Туда Новосибирское геологическое управление бросило лучшие силы в надежде найти нефть и газ. На поиск ушли годы. А нефти и газа не было. И как выяснилось, быть не могло, i Руководители управления уподобились человеку, который искал оброненный пятак под уличным фонарем, хотя точно знал, что потерял его на противоположной стороне улицы. Их можно было понять: нефть и газ нужны были Кузбассу как воздух. Но Салманов не хотел ни понимать, ни оправдывать неудачников. Он был убежден: нефть ищут не там, где хочется искать. И утверждал, что она есть на Средней Оби. Ему прощали дерзость только потому, что он был молод. «Молодости свойственно заблуждаться», — отвечали ему на критику. Впрочем, скоро его многоопытные оппоненты поняли наконец: прав этот неукротимый бакинец. Но признаться в этом побаивались. И решил спор лишь газовый фонтан в долине Оби у Березово. Вот тогда спешно отправили из Новосибирска изыскательскую партию в Сургут с Салмановым во главе.

Лучше бы не оказывали ему этой чести! С Сургутской партии ничего не требовали, но и ничего ей не давали. Салманов начинал на голом месте — с палаток на обском берегу. У него в сущности не было ни снаряжения, ни инструмента. Единственно, чем были вооружены он и его единомышленники, так это энтузиазмом и верой в удачу. Когда к нему приходили рабочие и жаловались на нехватку то одного, то другого, он отвечал: