Таежным фарватером

Знаменитый Сибирский тракт. Катят по нему сверхтяжелые МАЗы. И ничего! Тверда колея. Легковые машины скорости не сбавляют. А давно ли мотор пропел свою первую песню на этом бесконечном пути на восток? Наш спутник, должно быть, помнит. Помнит, пожалуй, и время, когда шли по этой дороге эскадроны Блюхера.

Глядя на эту шумную дорогу, веришь, что она пережила несколько поколений тюменцев. Сколь же много побывало тут людей! И по своей охоте. И по долгу службы. А более всего по недоброй воле. Это когда в Сибирь ходили пешком. Да под конвоем. Отчего старый тракт получил мрачную известность скорбного и великого пути.

Он тянулся от Нижнего Новгорода, через Казань и Пермь до границы Сибири, где у села Тугулым стояли, словно солдаты на карауле, два столба с гербами соседних губерний. И тогда обездоленные, лишенные родины царапали прощальные слова на пограничных столбах, за которыми их ждала каторга в «дальней заочной государевой вотчине». И дальше брели обреченные под надзором этапной команды — офицера, барабанщика, двадцати пяти гарнизонных солдат и четырех конных казаков. Отверженные несли на ногах пыль России. Не от этой ли пыли так горька сибирская полынь? Не кровь ли и пот невольных странников взрастили придорожные осинники вдоль прежней главной сибирской дороги?

Со старого пыльного тракта мы перебираемся на самую древнюю дорогу — тихоходную Туру. Наконец-то Александр Иванович сможет показать нам речные владения и покатать, как обещал, на катере.

Увы, этой реке не дано очаровать гостя. Лениво текут ее воды цвета плохого кофе. Даже золотые стрелы щедрого солнца не могут пробиться через мутную поверхность.

И все-таки, как дал нам понять хозяин, именно Туре обязаны сибиряки больше всего. Ведь именно по ней пришел в Зауралье русский человек. Именно она несла ладьи сибирского Ильи Муромца. А через год после гибели казачьего атамана Ермака отряд стрельцов повторил его путь по Туре. Они-то и основали близ развалин старого татарского городка первое русское поселение.

Почти целое столетие — до устройства Сибирского тракта — оставалась Тура единственным путем сообщения из России в новую зауральскую страну. Не стрелец или купец, не землепашец или ремесленник сделали славу Тюмени в ту эпоху, а лодочник.

Служилые люди, торговцы вездесущие, послы иностранные и путешественники, царевы слуги — никто не обходился без речного умельца. Волжские и камские песни звучали над рекой, И песни невеселые. Поэтому рулевые и лоцманы, как пишет летописец, «давились и резались до смерти от того судового дела».

В те далекие годы возникло на берегах Туры «дощаничное дело». И многие тюменцы слыли превосходными судовыми мастерами — «дощаничными установщиками и смольниками». До наших дней дожила добрая традиция: дед учит строить суда сына, а тот — своего сына. Только не утлые «дощаники» мастерят ныне, а ходкие сухогрузы, вместительные нефтянки, само-разгружающиеся баржи.

Немало воды утекло в Туре с той поры, как отшвартовался у тюменской пристани первый пароход. Давно ли это было?

Тюменский летописец называет 1843 год благословенным, ибо в то лето коммерции советник Мясников приобрел пароход мощностью пятьдесят лошадиных сил и назвал его «Основа». Родоначальник сибирского флота сделал первый рейс Тюмень — Тобольск.

Так началось пароходство. Кстати, всего на два десятка лет позже, чем на Волге. А потом тюменские купцы, собравшись с силами, закупили в Бельгии стосильный пароход. И дали ему имя погромче — «Ермак». Однако он затонул на Оби, проплавав всего одну навигацию. После него ходили на север и на юг многие колесники. Эти уж не тонули. За некоторым исключением, все тюменской постройки. Да вот только названия давали им неважные. Каждый хозяин старался что-нибуДъ выдумать похлеще. Вот и плавали «Взор», «Любимец», «Кормилец», «Волшебник». Идет такой «Волшебник» из Тюмени в Томск десять суток. В Тобольске, Сургуте и Нарыме запасается дровами. Случись что с машиной в рейсе — беда: кругом безлюдье.

С дальних плесов Тура приносит нас обратно к шумным городским берегам. Катер причаливает между речным вокзалом и портом. Звуки горна с палубы теплохода, увозившего пионеров в лагерь, молчаливые портальные краны, повисшие над водой, самоходки, что загораживают корпусами полреки, — все это сразу возвращает нас из чудесного путешествия в прошлое. Чудесного потому, что там, у четырех ворот Тюмени, мы встретились с доблестными первопроходцами Сибири. На дорогах, ведущих к первому сибирскому городу, перед нами прошли целые эпохи. От лодочника до капитана нефтевоза, от ямщика до проводника железнодорожного экспресса, от пеших странников до пилота современного воздушного корабля.

Вот какую долгую жизнь прожила Тюмень. Впрочем, невеликое богатство нажила она за четыре столетия. Теперь только овладел город новой профессией, которая принесла ему мировую известность. Он стал геологом. И не проходит дня, чтобы в спорах ученых и руководителей промышленности, в прессе и по радио не упоминалась бы Тюмень.