Таежным фарватером

Славу древнему граду принесли землепроходцы двадцатого века, открывшие под Западно-Сибирской низменностью великий океан нефти и газа. Запасы горючего, как утверждают специалисты, поразительны. И потому здесь штаб разведчиков и добытчиков «черного золота». Тут составляют карты генерального наступления на болота и тайгу. В город движется подкрепление— нефтяники Башкирии и Татарии, Баку и Грозного, проектировщики Москвы и Уфы, Киева и Ленинграда. Получив задания, они вылетают на передовую нефтяного фронта.

А фронт далек отсюда. Чтобы увидеть новое сокровище Сибири, нужно попасть в таежные, болотистые края, на просторы северной пустыни. Где-нибудь на обской протоке, в низинке сосновой гривы, рябят тяжелым золотым отливом нефтяные озера. Это амбары разведочных скважин, куда сливают нефть, чтобы определить ее дебит. Ажурные вышки поднимают головы выше самых гордых сосен и сверху любуются отражением своим в темных зеркалах нефтяных озер. А где-то среди топей и хлябей готовят буровики новые разведочные скважины. Они вскроют недра, чтобы взметнулась над землей нефть темным фонтаном. Продираются сквозь тайгу тягачи. Несут машины на плечах сейсморазведочную станцию или буровой станок. Где пройдут тягачи, взрывы грохочут: идет поиск нефти и газа…

Конечно, перед началом путешествия по рекам Западной Сибири мы не можем не побывать у первооткрывателя тюменской нефти — Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии Юрия Георгиевича Эрвье. Мы напросились в гости к начальнику Тюменского территориального геологического управления, чтобы от него самого услышать рассказ о судьбе большого открытия, о людях, свершивших этот подвиг, о своеобразии богатства. Ведь наш путь лежит как раз к новому нефтяному полюсу. Разве маловажно, что скажет по этому поводу геолог № 1 Западной Сибири?

В гостях у нефтяного Колумба

Таким и представляли себе этого человека: сурового на вид, скупого на слово. Загар до черноты, шапка густых и совершенно седых волос, крутой изгиб смоляных бровей и трубка в тяжелом кулаке довершили подсказанный воображением образ тифлисского служащего. В четырнадцать лет будущий знаменитый геолог стал мыловаром. Впрочем, первая профессия нравилась ему так же мало, как позже работа грузчика в Бакинском порту. Там, в Баку, нефть еще не позвала его: слишком велика была жажда увидеть тот мир, который простирался под южным солнцем. Он исколесил не только Кавказ, но и Среднюю Азию. Потом приехал в Ленинград, ибо понял — надо учиться. Он хотел поступить в горный институт: страсть к путешествиям завладела им навсегда. Но ему не повезло — опоздал на вступительные экзамены. Крепкий парень с волевым лицом чем-то понравился директору института, и он сказал: «Послушайте совета, молодой человек: поработайте до следующего приема в какой-нибудь экспедиции, а потом приезжайте к нам снова». И уехал Эрвье на Мелитопольщину — в газопоисковую партию.

Ему нравились бродячая неустроенная жизнь и радость артельного труда. На Киевщине, в Одессе, под Рязанью — всюду чувствовал себя как дома. В тридцать лет он стал уже начальником партии. Даже в военные годы Эрвье оставался геологом — командовал отрядом глубокого бурения на Южном фронте. Потом — саперным батальоном. Фронтовую дорогу пришлось оставить за несколько месяцев до Победы: получил назначение работать начальником молдавской экспедиции.

Он мечтал найти свою нефть. Большую нефть! Но скупа ею была жаркая молдавская земля. И тогда он попросил перевести его работать в Сибирь.

Все, кто знал этого немногословного южанина, ужасались. В Сибирь? Добровольно? Но почему непременно в Сибирь? «Пришел к выводу, что нет в Молдавии нефтяной перспективы, а в Сибири — есть», — отвечал он. Многих озадачил такой выбор, так как в начале пятидесятых годов ничто не давало повода надеяться на сибирскую нефть. Куда перспективней казались Якутия или Камчатка. Но упрямец заявлял: «Там я тоже не вижу большой нефти».

Вот, пожалуй, и все, что мы знали о первооткрывателе тюменской нефти в тот момент, когда увидели его перед собой.

Он сидит за рабочим столом. Позади него простирается во всю стену карта, на которой не найти ни городов, ни рек, ни железных дорог. Прочесть ее под силу только геологу, потому что эта карта — чертеж недр нашей страны. Мы едва разбираем, где тут Уральский хребет, справа от него широкое пространство, залитое светло-коричневой краской. Западно-Сибирская низменность. То самое гигантское поисковое поле, куда отправляются тюменские нефтеразведчики.

Эрвье без труда догадывается, о чем подумали гости, разглядывающие на карте самую большую низменность мира.

— Да, именно здесь обнаружена перспективнейшая нефтяная провинция.

Нас удивляет спокойная и какая-то прозаично-учрежденческая интонация в его голосе. О «Третьем Баку» он говорит, будто о дачном поселке, где провел не самый лучший свой отпуск.