Таежным фарватером

Может, и верно поется в песне о том, как хороши вечера на Оби. Нам же по сердцу чистые прохладные утренники. Право, нет ничего краше, чем рассвет на реке. Удивляет он великолепной гаммой красок и тишиной. Туман бродячий встает над водой. Солнце дарит бодрость необыкновенную. И воздух в такую пору чист от гнуса: комар от солнца прячется, а овод еще только поднимается.

Вот в такой час, когда рождаются тени нового дня, мы держим курс на Мегион — безвестный до недавнего времени поселок.

У Сахарного песка, на отмелях которого закидывают рыбаки стрежневой невод, встречаем небольшой катерок. Рыбаки, пожалуй, решаем мы. Ну, кто еще в такую рань на реку выйдет? Не попросить ли у них рыбы? Честно говоря, самим просто лень браться за удочки. Да и что удочкой возьмешь? У них же в сетях такое — глаза разбегаются. Щуку-то и за рыбу не считают. Недаром ханты, когда их спрашиваешь, есть ли рыба, отвечают: «Щука есть, а рыбы нет».

Подходим к катеру. На борту название — «Анероид». Из рубки показывается штурвальный — коренастый парень с нечесаной рыжей шевелюрой.

Рулевой «Горизонта», сделав нехитрый маневр, ведет катер рядом с «Анероидом» и вступает в прямой контакт со штурвальным. Пока представитель «Горизонта» толкует о погоде, бакенах, комарах, рыбацком счастье и еще о чем-то, штурвальный, кажется, не слушает его, а все косится в сторону нашего борта. Его явно смущает такое интимное расположение двух судов среди реки, двигающихся параллельно самым малым ходом. Но рулевой «Горизонта», словно не замечая беспокойства коллеги, небрежно ведет свое судно, хотя между бортами едва ли можно просунуть палец.

Сначала на «Анероиде» не понимают, отчего это мы изменили курс, идем рядом и ведем светский разговор о том, о сем, но главным образом о рыбе и стерляжьей ухе. Но потом кого-то из них осеняет, и он как-то виновато произносит:

— Да не рыбаки мы… Нефтяники.

Понятно: подшутить решили над нами. Ну что ж: шутке мы всегда рады. На борту «Горизонта» она ценится так же высоко; как литр бензина.

А штурвальный добавляет:

— Извините, конечно. Вахта на буровую опаздывает…

Мы для верности по сторонам глядим: не видно ли буровой поблизости. Нет, однако, не видно. И на всякий случай спрашиваем:

— И далеко до буровой?

— Да ведь километров сорок будет. По протоке.

Теперь сомнения в сторону. Дело, видно, говорят.

— А можно с вами?

— Почему нельзя? Держитесь в кильватере. Часа через два на месте будем. А может, чаю хотите — перебирайтесь к нам.

Чаю бы, конечно, не мешало выпить. Но не бросишь же «Горизонт». Впрочем, один из нас, свободный от вахты, воспользовался приглашением и, вооружившись фотокамерами, вступает на железную палубу речного извозчика.

Пассажиры «Анероида» коротают время. Обласканные утренним солнцем, двое рабочих сладко дремлют на крыше рубки. Рядом со штурвальным стоит, покуривая, геофизик Василий Андреев — немолодой и немногословный человек. На корме весело шумят братья Капустины. Младший, Леонид, что-то рассказывает, вспоминая, видно, приключения вчерашней рыбалки. А Виктор, усмехаясь, как это солидно умеют делать только старшие братья, слушает беззаботную болтовню младшего и потрошит стерлядку. Он ловким взмахом вспарывает ее бледносерое брюшко, движением большого пальца выбрасывает за борт потроха, обмывает рыбину, режет ее на дольки и тут же слегка солит нежно-розовую мякоть.

Небольшая стерлядка, даже надрезанная ножом, остается красивой — острый, как шило, нос, изящные плавники, удивительно стремительные линии тела. Разве такой видишь ее на прилавке магазина — мороженую, помятую в тряской дороге? Но почему ее так странно здесь готовят? Неужели на уху?

А Капустин-старший преподносит первый кусок геофизику. Тот невозмутимо отправляет его в рот, послав следом корку хлеба. Потом Виктор предлагает угощение гостю, который не находит ничего лучшего, как спросить:

— Так ведь она того… сырая?

— Ну и что? — улыбается Виктор, держа на лезвии ножа ароматнейший ломоть рыбы. — От этого не умирают.

— Попробуйте, — советует геофизик. — Лучшая закуска наша.

Искушать хлебосольство этих людей дальше было нельзя. Гость с отвагой самоубийцы отправляет в рот кусок рыбы, которая минуту назад плавала еще в ведре. Угощение тотчас же растаяло на языке.

— Вот тут еще две стерляди осталось. Возьмите. Пусть товарищ попробует.

Катер нефтяников давно уже бежит по протоке. После обского раздолья она кажется невероятно узкой. Волны, едва взгорбив спокойную воду за кормой, упираются в тальниковые берега. Впереди по извилистой водной тропе летит эхо, рожденное моторами «Анероида» и «Горизонта».