Таежным фарватером

Невольно вспоминаешь легенды, которыми обросло это обское поселение. Ведь оно для многих поколений было олицетворением гибельных мест, таких, как Петропавловская крепость или Александровский централ. Изучая историю сибирской ссылки, мы поняли, что Нарым по праву разделял с Тобольском мрачную славу надежной царской темницы, которая пополнялась после каждого взлета революционного движения. Впрочем, как утверждает статистика, острог, поименованный впоследствии столицей наместничества, так и не разросся до размеров города. На какой бы длительный срок ни высылались в Нарым бунтари, никто из них не оставлял мысли вернуться на запад. Возвращались, однако, не многие, ибо здешние непроходимые болота и таежные урманы надежнее решеток, кованых ворот и каменных казематов держали невольников. Недаром народная пословица гласила: «Бог создал рай, а черт — Нарымский край».

На языке хантов — коренных обитателей Обской долины — слово «Нарым» означает «болото». И это название одинаково подошло бы любому здешнему поселению. Напрасно тут искать крутолобые светлые яры, какими украшен Иртыш. Обские берега неприветливы и однообразны: либо низки и присыпаны слежавшимся песком, сквозь который пробивается редкий тальник, либо чуть приподняты и размыты, отчего неприступны, поскольку ощетинились рухнувшей стеной тайги. Даже острова, сглаженные и похожие на всплывшие средь реки пляжи, лишены таинственной прелести.

Но истинное проклятье здешних мест — болота. Сказать, что их тут слишком много, — значит ничего не сказать. В сущности они всюду, где нет свободно текущей воды. Да и берега реки тоже заболочены. Не потому ли нарымчанин и ныне предпочитает телеге лодку? Никакие представления о топях Центральной России не подходят к этим местам. Здесь болото нельзя ни обойти, ни объехать. Разве что самолетом облетишь.

Откуда же эти устрашающие водные пространства, которым, кажется, нет предела?

Весной расплещется Обь, разольется неоглядно. А кончится разлив лишь к середине лета. Тогда заспешит река в свои берега, оставляя после весеннего буйства песок, глину да карчи. Уйдет большая вода, понастроив береговые валы. Эти могучие возвышения в народе называют гривами. Сверху они и вправду напоминают конские гривы — узкие, поросшие редкой тайгой. Они-то и не дают воде уйти после разлива в главное русло. Талым снегам и летним дождям тоже не выбраться из западни: гривы не пускают. И застаивается вода в междуречье, зарастая тиной, травой да тальником. Вот так великая река рождает великие топи, оставляя человеку слишком мало суши.

Не так уж часто в прошлом бывали в этих диких краях путешественники. Полистайте их книги, и вы не найдете восторженности в описании природы и уклада жизни жителей левобережья Средней Оби. Автор знаменитого «Путеводителя по всей Сибири», изданного в 1904 году, В. А. Долгоруков писал, что Нарымский край занимает площадь размером более всей Франции, а жителей там не наберется «более 5–6 тысяч душ обоего пола», что целые местности этого края совершенно не исследованы, безлюдны и никем не посещаемы, кроме разве звероловов. Полвека спустя автор последнего путеводителя не нашел больших перемен, обновивших этот уголок дикой Оби. И он сообщил: «Из полезных ископаемых там больше всего торфа. Слой его местами достигает десяти метров толщины. Но кое-где недавно открыт и бурый уголь… Встречаются также минеральные краски: охра и другие».

Этих двух свидетельств достаточно, чтобы лишить энтузиазма нашего современника, собравшегося путешествовать по Оби. Но к счастью, путеводители, даже новейшие, старятся обыкновенно так же скоро, как географические карты.

Нет, не будем уверять, что томский Север стал ныне совсем не глухим, совсем не диким, хотя и теперь, рассказывая о нем, наговаривают столько небылиц, что трудно принять их всерьез. Нам, к примеру, поведали, что однажды здесь обнаружили село, где ничего не слышали о минувшей войне. С большим доверием мы относились к удивительным рассказам о здешних охотниках, которые по благородству своих обычаев и отваге, несомненно, превосходят героев Фенимора Купера. И все-таки: что же представляет из себя теперешняя нарымская Обь?

Невозможно исчерпывающе ответить на этот вопрос. Одно лишь очевидно: самая глухая часть Оби пробуждается. Сюда прибывают временные поверенные в делах прогресса — искатели природных богатств. Их палаточные селения часто встречаются на берегах реки. О них мы слышим, включая радиоприемник. У нас порой складывается впечатление, будто мы плывем в прифронтовой полосе, где действуют незримые разведчики, собирающие сведения перед большим наступлением. На соседних фронтах — сургутском и мегионском — нефтяная разведка сделала свое дело. Теперь наступил час нарымской Оби.