Тафгай 6 (СИ)

Ну и последнее, одну мою сберкнижку я просил, чтобы шаманидзе взял себе, в качестве моего добровольного вклада в дело борьбы за социальную справедливость и социалистический образ жизни. Оставшиеся же шесть сберегательных документов, я хотел, чтобы Волков привёз ко мне в Чикаго, а так же месячную подшивку «Советского спорта», так как в США наших газет днём с огнём не сыскать.

А вот почему я это письмо опустил в почтовый ящик в Торонто, а не по месту жительства в Чикаго, объяснить себе не мог. Некое нехорошее предчувствие витало в воздухе.

— Мистер Тафгаев. — Услышал я чуть хрипловатый голос незнакомца, когда на обратном пути вошёл в вестибюль ресторана.

— Подумать только, я тоже мистер Тафгаев! — Улыбнулся я и подумал, что не нравится мне этот дядя. — В Союзе не было ни одного однофамильца, а тут есть. Ну, рассказывай как ты? Из какой волны эмиграции?

— Нет, нет, нет. — Замахал руками неприятный незнакомец, лицо которого было столь обыкновенным и малозаметным, что не отпечатывалось в памяти. — Я офицер ЦРУ Гордон Дэвис. — Мужчина вытащил моё заявление в полицию по поводу звонков с угрозами. — Вот, должен реагировать.

— Ну, теперь я спокоен. — Я хлопнул опешившего Гордона по плечу и направился в ресторан, так как давно уже хотелось проглотить поджаренного «динозавра», однако служака меня догнал и стал торговаться.

— Я не могу решить вашу проблему, пока вы не примете гражданство Соединённых штатов.

— Слушай, офицер. У меня на год рабочая виза — это раз. Второе — с телефоном я решил проблему уже сам. Я его выключил из розетки. И если мне нужно заказать пиццу, то дальше сам догадайся, как я поступаю. Всё, разговор окончен. Я устал и хочу есть!

Я ещё раз хлопнул цэрэушника по плечу, чтобы он осознал степень тяжести моей руки, если не отвяжется и продолжит наглеть. После чего я всё же вошёл в ресторан и направился к столику, где меня поджидали Ваня Болдырев и Стас Микита. Заказанный мною бифштекс с макаронами уже остывал, поэтому прежде чем перекинуться парой слов с товарищами по команде я сначала принялся уплетать мясо. Без белковой пищи на льду много не наиграешь, хоккей — это не йога.

— Таф, — обратился ко мне, расслабленно откинувшись на стуле Стас. — Расскажи, как живут в Союзе хоккеисты? Лучше нас или хуже?

— Да, где больше платят? — Поддакнул Балда.

— Даже в первой лиге наш брат хоккеист живёт нормально. — Ответил я, оторвавшись от трапезы. — Хоккей в СССР в почёте. И с квартирами помогают и с машинами. Даже глаза закрывают на спекуляцию заграничными шмотками, главное не зарываться. И это всё с учетом того, что в Союзе — хоккей не бизнес. За 32 игры в четырёхтысячных дворцах много не заработаешь, а сборы на юге, а проживание на базе на всём готовом.

— На какой базе, на военной? — Насторожился Ванька Болдырев. — За колючей проволокой?

— В ГУЛАГе, — хмыкнул «знаток» Стас Микита.

— Это от старшего тренера зависит, — улыбнулся я. — Анатолий Тарасов мог своих парней, за плохую игру, и на военную базу сослать, за колючую проволоку.

* * *

А на другой стороне земного шарика в далёком уральском городе Свердловске, который при проклятом царизме именовался Екатеринбургом, когда в США наступила тёмная ночь, на лёд готовились выйти местный «Автомобилист» и приезжее московское «Динамо». Это была календарная игра третьего тура чемпионата СССР по хоккею с шайбой.

— Я вас что? На базе должен запереть, за колючей проволокой? — Распекал хоккеистов старший тренер Всеволод Бобров, вызвав в отдельный кабинет братьев Мальцевых Александра и Сергея, а так же Валерия Васильева и Бориса Александрова. — Сегодня уже 8 октября, Суперсерия закончилась десять дней назад! Так какого лешего вы всё ещё отмечаете?

— Обижаешь, Михалыч, — обиделся Саша Мальцев. — Мы только по шампусику.

— Чтоб мышцы не забивались, — пояснил оздоровительную суть «Советского шампанского» Валера Васильев.

— Чтобы в последний раз, давайте на раскатку. — Недовольно посмотрел на своих подопечных старший тренер, понимая, что его угроза — это как слону дробина. — «Малыш» подожди. От Ивана есть что-нибудь? — Спросил Бобров, когда братья Мальцевы и Васильев покинули кабинет.

— Ни записочки, — пробубнил Боря Александров. — Да, чё там, бросил нас Иван!

— Молодой ещё скорые выводы делать. — Помолчал несколько секунд Всеволод Михалыч. — Сегодня начнёшь игру на скамейке запасных. Вместо тебя в тройку к Саше Мальцеву и Саше Голикову встанет Юра Чичурин. А ты, пока посиди и подумай о своём поведении.

— Война — херня, главное манёвры, — недовольно бросил юный гений прорыва и пошёл на раскатку.