Тафгай. Том 8 (СИ)

— Н-да, любит Лёня хоккей, — криво усмехнулся Михаил Андреевич. — А если посмотреть на сближение нашего советского хоккея с американским буржуазным хоккеем с марксисткой точки зрения, то картина получается неприглядная. Драки, провокации, огромные деньги, которые получают заокеанские спортсмены и наши того же захотели. Понимаешь к чему я клоню?

— Примерно догадываюсь, — опять заюлил Михаил Зимянин. — Но решение товарища Брежнева теперь отменить уже невозможно. Да и другие члены ЦК — за. Например: товарищ Андропов.

— То, что бумаги подписаны — это ещё ни о чём не говорит, — поморщился, словно от зубной боли, Суслов. — Для нашей хоккейной команды нужен будет начальник. И я предложил твою кандидатуру. Если сделаешь всё как надо, то я тебе обещаю, что через пару лет ты станешь секретарём ЦК КПСС.

— А как же «Правда», как же Союз журналистов? — Робко засомневался Зимянин.

— Сейчас хоккей гораздо важнее, чем твои журналисты, сейчас там главный фронт, — буквально рыкнул товарищ Суслов. — Всю эту идею с хоккеистами надо удушить в зародыше. Создай им такие условия, чтобы команда разбежалась к новому году. Денег они захотели. Вот им деньги, — Михаил Суслов показал свою тощую дулю собеседнику. — И вот тогда всё вернётся на круги своя, и будет спокойствие и порядок. Не слышу твоего ответа?

— Если Партия от меня потребует, то я всегда готов, — выдавил из себя робкую улыбку Михаил Зимянин. — А может их поселить в каком-нибудь бараке и несколько товарищей из КГБ по периметру выставить, чтобы шагу не могли свободно ступить. Всё как на зоне.

— По контракту жильё нашим хоккеистам арендует само руководство НХЛ. А так с бараком, а ещё лучше с тюрьмой, огороженной колючей проволокой, идея хорошая. Поэтому будем действовать по-другому — никаких ограничений, никаких сотрудников из КГБ.

— Так разбегутся же? — Опешил от неожиданного предложения шефа Зимянин.

— А пущай, — заулыбался Михаил Андреевич. — Если хотя бы один в бега подастся, то мы весь эксперимент махом прикроем. Так что принимай руководство хоккейной командой Михаил Васильевич и действуй на своё усмотрение, а я здесь сделаю всё от меня возможное. И к новому году мы этот балаган ликвидируем к едреней фене. Вот такая перед нами стоит партийная задача.

* * *

На мою удачу выступление перед членами ЦК, назначенное на среду 23-е мая, перенесли на пятницу. Ведь после бомбической поездочки на Урал нужно было срочно восстанавливать паспорт. Да ещё председатель Федерации хоккея Андрей Старовойтов подкинул несколько вопросов, которые я должен был осветить в своём выступлении. К примеру — где будет проживать будущая команда, где тренироваться, как передвигаться по США и Канаде? Я конечно возразил, что такие вопросы сидя в Москве решить невозможно. Но Андрей Васильевич категорически заявил: «Вынь да положь. Звони в Америку, решай вопросы по телефону, поднимай все свои связи. Делай что хочешь, но 25-го мая полный проект должен быть представлен руководству страны».

Поэтому в четверг днём из-за ночных звонков в Чикаго Лизе моя бедная голова раскалывалась на части. Я сидел в гостинице «Юность» и, обложившись бумагами, переписывал на чистовую тезисы для выступления перед товарищами из ЦК. Моя боевая подруга нашла несколько вариантов аренды жилья для всей команды, но всё упиралось в один из пунктов контракта, который я не предусмотрел. НХЛ оплачивал аренду хоккейной арены в день матча, а о тренировочном катке мы должны были позаботиться сами.

— Как не крути, а лучше Принстона места в мире нет, — пробурчал я себе под нос, выписывая на чистом листе пункт номер три, первыми два являлись название и состав ледовой дружины. — Двенадцать прекрасных домиков на берегу озера Карнеги, отличное место для утренних пробежек. А тренировочный каток — это университетская арена имени Хоби Бейкера на 2 тысячи человек. Замечательно! — Пропел я по слогам и, оторвавшись от письменного стола, сделал несколько спортивных упражнений, чтобы размять затёкшую спину.

— Две тысячи человек, — продолжал напевать я, приняв позу для отжиманий от пола. — Пару каких-нибудь весёлых акций по 3 доллара за вход и аренду мы отработаем не напрягаясь.

Я сделал двадцать резких жимов и, вспомнив, как недавно поплатился за самонадеянность, пробормотал:

— Только бы не назначали начальником команды какого-нибудь козла, который всю малину обосрёт.

И на этих словах, кто-то тревожно постучал в дверь моего номера. «Неужели это он — козёл?» — подумал я, направляясь в мини-прихожую. К счастью на пороге оказался Валерий Харламов со своей невестой Мариной. Форма одежды моих друзей говорила о том, что они собрались или в театр, или на концерт.

— Диссертацию что ли пишешь? — Усмехнулся Валера, кивнув на разбросанную по помещению бумагу.

— Хуже, — отмахнулся я. — Сочиняю майские тезисы для товарища Брежнева и других членов советского руководства. Голова сейчас взорвётся.

— Тогда у тебя ровно десять минут, — засмеялся Харламов. — Есть лишний билетик на Высоцкого. Он сегодня в НИИ имени Герсеванова выступает. И тогда сразу прояснится в голове.