Таганай

– Что нам грозит? – вдруг спросил Нестеров.

Листровский убрал в карман полученный клочок бумаги.

– Ничего, если будете сотрудничать с нами, отвечать на все вопросы, не говорить загадками и не пытаться нас запутывать.

– Да, мы и не пытались, – пробурчал себе под нос директор музея.

Листровский одернул форму и показал жестом Шакулину, что они уходят.

– Думаю, еще увидимся, товарищ Нестеров, – закончил разговор капитан и двинулся к выходу.

Но Шакулин не торопился последовать за ним.

– Скажите, Валерий Викторович, где я могу взять записи приказчиков Мосоловых? Ну, те, что они делали при строительстве завода. Про историю с потерявшимся Вороновым хочу почитать.

– Ах, это там, – отреагировал Нестеров, показав на свой шкаф в кабинете. – Они сплетены. Такой, бордовый корешок. Возьмите сами.

Шакулин подошел к шкафу, ему в глаза снова бросилась страшная маска Вуду. Недолго поискал, и вынул нужную ему переплетенную книгу.

– Спасибо, я верну.

Нестеров только кивнул головой. Кгбэшники вышли из кабинета.

Они остановились на ступенях крыльца.

– Этот ничего не знает, – констатировал Листровский. – Либо он просто марионетка, и общество реально работает на чьи-то иные цели, либо они просто кружок по интересам.

– Ну, Анодин, вряд ли может быть тайным кукловодом, – стал рассуждать Шакулин, бросив взгляд на окна здания, чтобы их не подслушивали. – Он тюфяк на вид, умный мужик, но какой-то неестественной силы воли в нем нет. Другое дело – Моляка и Глазьев.

– Кстати, я еще не до конца разобрался с вашим бритым психиатром. Надо будет к нему заехать. – Листровский закурил сигарету, поглядывая на часы.

– Можно, я к нему сначала схожу, Евгений Палыч?

– Зачем?

– Поинтересуюсь состоянием Коробова.

– Какое нам дело до его состояния? Мы давеча сами видели, как выглядит то, что на него напало.

Шакулин чуть замялся.

– Ну-у-у, – протянул он. – У меня есть некоторые соображения. Я хотел бы их подтвердить.

– Яснее, лейтенант?

Шакулин выдохнул, подготавливая ответ.

– Моляка говорил постоянно о неких голосах, которые слышат туристы, войдя в долину.

– И что?

– Перед нападением, буквально минуты за две, я слышал чей-то голос. Я еще подумал, что это кто-то из вас заметил объект и произнес вслух фразу.

Листровский с прищуром недоверия вгляделся в лицо лейтенанта.

– Да, да, – продолжил Шакулин. – Чей-то голос совершенно четко мне сказал: «Он идет», или что-то вроде того. Причем несколько раз.

– Сергей, по-моему, вы просто придремали тогда. Может, во сне причудилось?

– Но я слышал! – уже более возбужденно произнес лейтенант. – Если вы теперь допускаете существование оборотня, то почему не допускаете существование иных непонятных вещей, творящихся в долине?

Листровский выбросил окурок в мусорное ведро, стоявшее рядом с входом.

– Если я спрашивал Нестерова об оборотне, это не значит, что существо, которое выкосило половину нашего отряда, есть оборотень. Кто его знает, что это! Слышали вы голоса или нет – дело десятое. Наша цель – существо! Пусть он будет называться для легкости восприятия оборотнем. А ваш разговор, я боюсь, может спугнуть Моляку. Мне нужно лично с ним повстречаться завтра. Я не считаю, что его задачи связаны исключительно с наукой и психиатрией. Должно быть что-то еще. Слишком взгляд у него неправильный, и манера поведения, как у доминирующего вида. Он явно знает больше, чем мы, потому так и держится.

– Может, все психиатры так держатся? – Шакулин был не совсем доволен.

– В любом случае, одному вам идти не стоит. Пойдете со мной завтра и спросите все, что хотите. Я ясно выразился?

– Ясно, – коротко ответил Шакулин.

– Хорошо, сейчас я поеду к Глазьеву, а вы направляйтесь в контору. Найдите Барышкова. Я вернусь к 18 вечера. Обсудим наши дальнейшие действия. Сейчас 14 часов. – Листровский почему-то посмотрел на солнце. – А теперь расскажите мне о Глазьеве.

Шакулин думал о чем-то своем, поэтому стал отвечать не сразу.

– На вид очень спокойный мужик, очень спокойный. Такой, настоящий, как скала. На первой встрече, когда я пришел к ним в музей, вел себя почти незаметно, сидел, слушал. Одевается просто, взгляд открытый, рукопожатие крепкое. Положительное впечатление оставляет. У меня вообще не было никаких тайных мыслей на счет него. Но вот когда я ходил спрашивать у «натуралистов» про географию местности, он был каким-то заведенным. Был очень недоволен, что вход в долину запрещен. Сразу допетрил, что мы задумали ловить оборотня. И с неким злорадством отметил, что мы вряд ли его поймаем.

– А вот это уже интересно, – вставил Листровский.

– Будто даже он на стороне оборотня, а не на нашей. Долго что-то пыхтел, пока мне Анодин про особенности местности рассказывал. Потом как-то резко оборвал и сказал, что наш единственный шанс – загнать оборотня на курумник. Дескать, в лесу оборотень сделает нас очень легко.