Таганай

Выждав достаточное время, для того чтобы Листровский отдалился от оставшихся на поляне лейтенантов, Андросов подошел к Шакулину.

– Сергей, завтра после работы, в восемь вечера, приходите в музей к Валерию Викторовичу.

– К Нестерову? – немного опешил Шакулин.

– Да, думаю, вам будет интересно. Мы там все будем. Но подробности при встрече.

– Кто это, мы?

– Завтра узнаете. Только приходите один.

– Хорошо, – насторожился Шакулин. – Я буду.

Андросов улыбнулся и поспешил к своим, которые уже начали транспортировку трупа к грузовичку.

Шакулин обвел взглядом ельник, окружавший поляну со всех сторон.

Листровский с видимым интересом изучал все ту же березу. Два из ее семистволовых ответвлений были причудливым образом изогнуты в своеобразные латинские буквы «S». Капитан стал обходить березу вокруг, видя, что к нему приближается Шакулин.

– Смотрите, Сергей, какой большой муравейник! – Листровский показал на место рядом со стволом дерева.

Шакулин посмотрел на почву под деревом, на саму березу, на муравейник. Но так же, как Листровскому было наплевать на то, кому принадлежал найденный сегодня труп, так и Шакулину сейчас было наплевать на эту конкретную березу и прочие страсти вокруг нее. Казалось, капитан что-то знал, потому-то его и стали интересовать ботанические изыски.

Листровский быстрым взглядом оценил настрой напарника.

– Что, лейтенант, все еще думаешь, что это твой оборотень здесь орудует?

– Тогда, кто же еще?! Не муравьи же! – неожиданно для самого себя резко вспылил Шакулин, и теперь уже более миролюбиво, стараясь загладить нечаянный тон, добавил: – Очевидно, что среди всех известных науке животных такой силищей и интеллектом не обладает никто.

Листровский снял с лица выражение хитрецы, теперь он был строг и неприступен.

– В том то и дело, что известных науке животных. Как вы объясняете два разных почерка, ведь похоже на Таганае завелись два зверя?

Шакулин немного замялся с ответом. Он и сам не знал ответа, откуда взялся второй. Это несколько портило картину событий, которую он построил по прочтении материалов из папки Нестерова. Но проигрывать словесную дуэль Листровскому не собирался.

– Я, честно говоря, понятия не имею, действительно ли убийства совершают двое разных животных. Я вообще с трудом понимаю, как в этом месиве костей и мяса, – Шакулин был возбужден, иначе вряд ли бы так кощунственно смог отозваться о жертвах, – Василий Борисович разбирает размеры и формы челюстей. Но, по-моему, факты говорят нам о том, что ныне наступило то самое время, когда оборотень возвратился на Таганай. Как это происходит – я не знаю, но скоро узнаю.

Шакулин вроде еще что-то хотел добавить, но его перебил ни на грамм не сменивший своего спокойного состояния Листровский.

– Вы говорите о фактах, но имеете больше непроверенных данных и домыслов, чем фактов как таковых.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, после чего Шакулин решил перехватить инициативу вновь.

– А как ВЫ, Евгений Палыч, считаете, кстати? Кто эти звери, их действительно двое? – вопрос был задан с вызовом, но на грани корректности. – Они ведь такие разные, если верить Василию Борисовичу! Так, кто они? Ваша версия? – Это уже звучало слишком вызывающе по отношению к старшему по званию, поэтому требовалась добавочная, понижающая пыл фраза, произнесенная нормальным тоном. – Вам же не нравится моя версия с оборотнем. А свою… вы так и не озвучили ни разу.

Капитан секунд десять оценивающе смотрел на Шакулина, будто что-то решал про себя.

– Есть у меня одна версия. Есть. И, когда мы вернемся, я вам кое-что покажу.

Листровский кивнул в направлении начавшего заводиться грузовика.

– А теперь давайте в кузов, они уже готовы без нас уехать.

– Где мы там едем, Семен?

Макеев разлегся на своей верхней полке, искусно прилаженной к одному из бортов товарного железнодорожного вагона, в котором они болтались уже третьи сутки.

Семен, поеживаясь в новой шинели, глядел в небольшое зарешеченное окошко, силясь во мраке ночи, разобрать хоть какие-то детали ландшафта.

– Не знаю, товарищ майор, трудно разобрать. Вижу снег.

– Было бы странно, если бы ты его не видел, – хохотнул Макеев, поигрывая алюминиевой ложкой, которой он только что уплел банку тушенки.

– Вроде лес дальше. Не видно.

– Ты приглядись, Семен, приглядись! – не унимался Макеев.

Состав хорошо встряхнуло от нового импульса набора скорости.