Таганский дневник. Кн. 1

— Что он наделал, ничего же не понятно, кто дал ему право менять сценарий… и теперь не знает, как свести концы с концами… Вы с Высоцким все равно выделяетесь из этой компании, так что особенно не расстраивайтесь.

27 октября 1968

Ходил с Кузей. Снег лежит. Вчера такие мысли я обдумывал, и они меня волновали в течение целого вечера. Например, о том, что мне очень хочется выступать на эстраде — петь, к примеру, что-нибудь или читать, делать какой-то оригинальный номер. Я бы имел успех.

И еще мне хочется выступать, как Ираклий Андронников, со своими рассказами. Недели две назад Шумский говорил мне, что есть идея в ВТО устроить мой творческий вечер. Я отказался, «после премьеры «Живого» можно подумать о творческом вечере», на этом и порешили. Вообще, сознание, что творческий вечер будет, что он неотвратим, как страшный суд — мобилизует, я уже начинаю думать над этим, готовлюсь морально и думаю, чем бы удивить народ, который придет смотреть на меня, думаю, как построить вечер, чтобы максимально израсходоваться во всех видах — театр, кино, эстрада и даже литературное творчество продемонстрировать.

И еще такая мысль в этой же связи: где-то я видел ярлык рекламный, на котором было красиво написано:

Без рекламы нет успеха.

Я очень с этим согласен. И вообще артисту нечего стыдиться рекламы, он должен ее искать, разумную, конечно, ведь этим живет артист, ведь не зря же у Пастернака было в первом варианте: «Быть знаменитым некрасиво, но это поднимает ввысь». И ложная скромность артистов идет от лени, от отсутствия энергии творческой и житейской. Так что займемся концертной работой и рекламой, и «пускай на нас люди зарятся».

Зайчик читает «Войну и мир» — счастливый. Кузька с тещей играют в мячик.

Шеф сегодня делал нам очередной втык. И до спектакля, и после… Володя бухой… Отстранен от спектакля.

Я последний раз попытаюсь навести порядок в этом заведении, и в дирекции, и в актерском цехе… Особенно в творчестве, трехкопеечное каботинство, как вы любите меня передразнивать и т. д. И почему-то смотрит в упор на меня, как будто я главный поджигатель.

С чего начать подготовку к творческому вечеру? Я думаю, надо нарисовать в воображении портрет свой творческий и под него делать программу.

31 октября 1968

Вот какая суматошная жизня, что три дня ни строчки, нехорошо все это, неправильно. Четверг сегодня, вчера была среда — выходной день — немножко озвучивания и поход во Дворец съездов на балет «Золушка». Во вторник 29 с утра отправлял посылку в Междуреченск, смотрел кусок «Тартюфа», показывали управлению, потом немного озвучания, «10 дней» и день рождения Таньки Жуковой — попал в девишник. 28-го понедельник, покупал фрукты для посылки, пришла жена с хорошим известием — «анализы хорошие, Васька развивается нормально», потом «Галилей» — неудачно по моей линии, «ты потерял эту картину» — сказал шеф. 27 — вечером, значит, была поездка в г. Калининград с «Добрым человеком», и по дороге туда Венька пересказал мне важный разговор с шефом о Высоцком, о его деятельности в театре в связи с возобновляющимся пьянством.

Итак, о разговоре с шефом Веньки Смехова:

— Ну он начал, как всегда, заводиться с пол-оборота, что мне это надоело, что терпение мое лопнуло и т. д. Я его остановил и сказал, что передо мной не надо так брызгать, я это понимаю и видел не однажды, поговорим о деле. Он успокоился и сказал мне, на мой взгляд очень важные, вернее, продуманные и прочувствованные вещи. Во-первых, он решил серьезно расстаться с Володей. И почему всерьез, потому что Володя потерпел банкротство в его глазах как актер. Он любит его по-человечески, за его песни, за его отношение к театру, когда он в завязке и т. д., но как актер театра на Таганке он для него не существует: то есть он считает, что Колька[44] сыграл бы Галилея лучше, то есть он считает, что Володя не выдержал испытания славой. «А в производственном отношении, когда он начинает пить — расшатывается весь организм театра, надо либо закрывать это заведение, либо освобождать Володю, потому что из-за него я не могу прижать других, и разваливается все по частям».

Вот такой, примерно, разговор. Он мне не нравится, но я понимаю, что действительно это всерьез, потому что разговор пошел за дело, за профессию, за талант, который берется под сомнение, потому что таким образом с ним легче распрощаться.

1 ноября 1968

О том, что меня считают хитрым.