Таганский перекресток

Записную книжку Людмилы Викторовны Засоровой Катя сожгла. Не заходя в квартиру, отправилась в небольшой парк, что находился рядом с домом, и там, в укромном уголке, страничку за страничкой превратила память о неизвестной женщине в пепел.

И долго сидела возле пятачка выжженной земли.

Не думала ни о чем. Просто сидела, глядя, как подхватывает ветер черные обломки страниц.

Через пять дней пришла еще одна бандероль, которую Катя сожгла, не раскрывая.

И следующую тоже.

А на четвертой сломалась. Не устала сопротивляться неизбежному, не поддалась упорному давлению неизвестного отправителя, а поняла, что должна звонить. Что не может не перебирать друзей умерших людей, не может не рассказывать им страшные новости.

Ведь кто-то должен это делать.

И кто-то должен выискивать «их»…

* * *

Она очнулась от собственного крика. Подскочила, запуталась в пледе, упала, вновь зашлась в крике — еще не поняла, где находится, перепугалась.

— Катя!

Слезы и бессвязные слова.

— Катя!!

Девушка согнула ноги в коленях, подтянула к груди, съежилась, словно ожидая удара, попыталась закрыться пледом.

— Катя…

Лешка встал на колени, наклонился к подруге.

— Не трогайте меня!

— Катя, это же я — Леша. Мы у тебя дома. Катя! Катя, все хорошо.

— Леша? — Она открыла глаза, с надеждой посмотрела на друга. — Леша?

— А кто же еще? — Он улыбнулся. — Мы у тебя дома. Все в порядке.

— Все в порядке? — Катя боялась посмотреть на себя — одета ли? — не сводила взгляд с глаз Лешки. — Правда?

— Все хорошо, — повторил парень. — Мы с пацанами гуляли неподалеку, успели.

Только сейчас она заметила ссадину на его скуле.

— В общем, все нормально. Виталик сказал, что он просто пошутил. И за стекло, сказал, не в обиде.

— За какое стекло?

— Ну, мы ему лобовуху разбили.

— Случайно?

— Нет, просто так.

— Хулиганы… — Катя вздохнула с притворной грустью. — Кругом одни хулиганы.

— Я не хотел тебя домой нести, чтобы мать не волновать, — продолжил рассказ Лешка. — А потом позвонил — никто трубку не берет. В общем, пришел, а на кухне записка. Вот.

Девушка развернула бумажку: «Буду в воскресенье. Целую. Мама». Подозрительно покосилась на друга:

— Прочел?

Тот — по лицу видно — хотел соврать, но передумал, рассмеялся, кивнул:

— Ага! И родителям уже сказал, что у Пашки переночую.

— Правильно сказал, — улыбнулась Катя.

Бандероли с записными книжками приходили нечасто: один раз в два-три месяца. На следующий или прямо в день смерти владельца. Под обложкой всегда лежал листок бумаги с именем и датой.

И Катя садилась за телефон.

И всегда натыкалась на «него», на человека, который ничего не знал о покойном. На случайного человека, телефонный номер которого выскакивал на аппарате сам собой.

И проверки, которые несколько раз проводила Катя, показали, что «они» обязательно умирали в течение недели после ее звонка.

От естественных причин.

Потому что пришло их время.

Эта мысль оказалась настолько простой и ясной, что Катя удивилась, как не додумалась до нее раньше. Ведь все так просто. Конечно, получится ли ее замысел, предсказать невозможно, узнать это можно только опытным путем, но попробовать стоило.

Обязательно!

Дождавшись, когда Лешка крепко уснет — его дыхание стало ровным и спокойным, Катя выскользнула из-под одеяла, осторожно, стараясь не шуметь, отыскала свой мобильный и нашла в памяти номер Виталика. Звонить девушка решила со стационарного аппарата — на нем стоял подавитель запроса, мешающий определению номера. Переминаясь босыми ногами — на полу кухни лежала плитка, холодно — Катя быстро нажала на кнопки и, услышав длинные гудки вызова, затаила дыхание.

«Еще не поздно все отменить!»